мошенники могли польститься.
– А это видел? – Архаров, шагнув вперед, поднес к носу Вельяминова свой знаменитый кулак. Тот и обалдел.
– Среди дворян не полагается!..
– Как еще полагается. Я этим самым кулаком господина князя Орлова так благословил – по сей день почесывается.
Орлов действительно был уже князем, и не абы каким, а Священной Римской империи. Архаров сам проследил, чтобы в Санкт-Петербург было от него отправлено достойное поздравление с его собственным росчерком внизу. Впрочем, поздравлять-то и не с чем – титул входил в ту гору отступного, которое получил бывший фаворит от государыни – лишь бы впредь в ее дела не мешался. И кому он теперь такой нужен, чем ему заниматься – никто не знал, не ведал.
Обидно было, что в падении своем Гришка Орлов увлечет за собой и братьев, которые как раз были способны к государственной деятельности, особливо же – Алехана Орлова, к которому Архаров относился с уважением. Он сам, из гвардейцев попав в московские обер-полицмейстеры, превосходно понимал положение Алехана, человека сухопутного, волей судьбы возглавившего в Чесменском сражении российский флот. Турок удалось разгромить, за победу Орлов получил прозвание «Чесменский», и даже в Царском Селе поставили в его честь памятник. Было это в семидесятом году, еще до московской чумы, и тогда недоброжелатели помалкивали, теперь же распустили языки – якобы победу Алехан одержал случайно, не загорись турецкий корабль «Реал-Мустафа» и не рухни его пылающая мачта на русский «Евстафий», который от того взорвался, уничтожив флагман турецкой эскадры, удирать бы разгромленному российскому флоту неведомо куда. Архаров понимал, что и случайность свою роль сыграла, не без этого, однако отношения к Алехану не изменил.
– Но с чего бы вдруг в «Ленивку»? – не унимался Федька.
– Клаварош, потолкуй с ним особо. Забери его куда-нибудь и докопайся по-французски, где его ночью нелегкая носила, – велел Архаров. – Раз уж он по-русски не желает.
Клаварош приподнял брови и изобразил недоумение.
– Где его черт носил, – попроще выразился Федька, после чего француз по-своему объяснил недорослю, чтобы шел за ним следом, и тот неохотно, но подчинился.
Архаров и Федька остались одни.
– Это – они! – воскликнул Федька. – Как Бог свят!
– Сдается, да… – пробормотал Архаров.
Не так давно им было получено странное письмо из Франции, из Парижа, от тамошнего полицмейстера. Переводил Клаварош с небольшой помощью архаровского личного секретаря Саши Коробова.
Господин Габриэль де Сартин, выражая всякое почтение, извещал – поскольку в Париже карточных шулеров прижали, то они и подались на ловлю богатых дураков по иным городам. А ходят слухи, что российские вельможи на золоте едят и бриллиантами лакеям чаевые дают. Есть основания полагать, что вскоре иные из них объявятся в Санкт-Петербурге, но скорее уж – в Москве. И есть некий мусью Дюкро – коли мелькнет где его запятнанный многими безобразиями
