были изруганы нещадно, однако хозяин убоялся зуботычин и пошел следствию навстречу – сбегали даже за девкой, что приставала к обалдевшему недорослю. Определили время его появления – вышло, что пришел, когда стемнело, и даже вспомнили – не вошел, а влетел, запыхавшись.
Был ли уже пьян? Этого не поняли, но отметили безумный взор и безнадежное бормотание.
Архаров осторожно, чтобы не испортить свеженького Никодимкиного волосяного творения, почесал в затылке. Похоже, тайный игорный притон, откуда выпустили недоросля, был где-то неподалеку. Можно бы посадить Вельяминова в карету, покатать по окрестным улицам, может, признает дом… ан нет!
Он, горемыка, запомнил, что у крыльца сильно благоухало конским навозом. А привезен был уже ночью, впушен в дом в потемках. Стало быть, доставили его на задний двор, где службы, сараи, конюшня, и ввели в притон с заднего крыльца. Оттуда же он и сбежал, не разбирая дороги. Стало быть, фасад дома и парадное крыльцо узнать не сможет ни за что – он их не видел. Ловко придумано… но должна же быть зацепка?..
Устин пономарским голосом бубнил показания полового из «Ленивки».
– Помолчи-ка, – велел Архаров.
Он вспомнил то, что в рассказе Вельяминова отметил было сразу, да за суетой позабыл.
Знакомство в модной лавке на Ильинке…
И кого же прикажете туда посылать?
На Ильинку?
Расспрашивать по-французски бойких хозяек и их шустрых помощниц, не был ли замечен некий юный и курносый господин Вельяминов в нарядном серо-голубом кафтанчике? Переходить от лавки к лавке с теми же вопросами, расплачиваясь комплиментами и обещаниями впредь сделаться постоянным покупателем?
Нет, и туда пусть Левушка идет. Он по-французски знает, он с этим смешливым племенем обращаться умеет! Или Клаварош… да, именно Клаварош.
Или – нет, нельзя туда пускать Клавароша. Она задержит его, примется расспрашивать, передавать благодарности.
Тут Архаров подумал, что делается некстати чувствителен. Какие благодарности?! Не может быть, чтобы она не поддерживала сношений с Клаварошем, все-таки человек ее от голодной смерти спас, да и крестник ее матушки. Все хорошее, что она могла бы ему, Архарову, по этому случаю сказать, уже не имеет силы.
Поди, давно забыла…
Она и она… и так ясно, кто. Если ее имя по-русски произнести, выйдет глупо – Тарасия. Так сказал священник, батюшка Никон, в старом-престаром храме Антипы-священномученика, куда Архаров забрел в общем-то случайно – исследовал окрестности своего нового жилья. Священник оказался приятным человеком, и именно туда Архарова всякий раз загоняло любопытство по части имен – а при первой встрече, только еще открыв для себя этот храм, он просто хотел знать, что означает необычное имя и насколько соответствует хозяйке, лишь это, ничего более, в подтверждение своей теории о тесной связи имени и судьбы.
Оказалось
