впервые в жизни. Не могу сказать, что выглядел он болезненно. Никакой бледности и усталости на лице. Его движения были свободными, ненапряжёнными. Без усилия встав с кровати, он подошёл к окну. Полюбовавшись окрестностями, вновь одарил нас с Патриком взглядом, полным изумления, и вышел из комнаты. Мы с юношей так и остались стоять на коленях, поражённые столь скорым выздоровлением барона Хогарта.
– Молитва подействовала, – пришел в себя молодой человек. – Отцу явно стало лучше.
Он встал на ноги и подал мне руку. Опёршись на неё, я поднялась. Последовав за Эрвином, мы нагнали его в обеденном зале. Хозяин замка находился во главе стола и спокойно уплетал ужин. Марк с Элизабет, а также их дети сидели молча, но их вытянутые лица красноречиво говорили о том внутреннем состоянии, в котором они пребывали. Подойдя к столу, мы с Патриком присоединились к остальным. Барон Хогарт-старший вытер салфеткой губы и откинулся на спинку стула. В его серых глазах не осталось ни капли безумия. Они светились умом, а сдержанность свидетельствовала о прекрасном владении собою. Эрвин, не стесняясь, разглядывал членов семьи, включая меня. Он открыто изучал нас, но не это настораживало. Я общалась с этим человеком довольно долго и привыкла к его манере поведения, мимике. Сейчас же его будто подменили. Мягкий взгляд бывшего узника стал более проницательным и властным. В нём чувствовалась сила характера, которую Эрвин обычно почти не проявлял. Движения мужчины перестали казаться вялыми, он не сутулился, как обычно.
– Как вы чувствуете себя, отец? – нарушил молчание Патрик, но ответа на вопрос так и не получил.
– Мы молились за ваше выздоровление, и Господь наш милосердный услышал нас, – продолжил парень.
Эрвин приподнял брови и покачал головой. Он встал из-за стола, подошёл к Патрику, положил руку ему на плечо. Сжал несколько раз и в полном недоумении отошёл. Затем улыбнулся как потерянный и устало проговорил:
– Да что же здесь в конце концов происходит?
Никто из присутствующих так и не понял, что он сказал. Никто, кроме меня, ведь фраза, произнесённая бароном, прозвучала на чистейшем русском языке.
Глава 5
Джон Эртон открыл глаза и застонал от боли. Голова будто раскололась на сотню маленьких осколков. Он дотронулся до лысой макушки и почувствовал что-то мокрое и вязкое. Поднёс пальцы к глазам, увидел кровь и горько усмехнулся. Вытерев руку об солому, с трудом приподнялся и огляделся по сторонам. Тусклый свет факела, коптившего в подземелье, давал мало света. Он откидывал странные причудливые тени на сырые стены этого унылого и мрачного места. Всё здесь казалось знакомым и привычным, кроме ощущения несвободы. Джон окинул печальным взглядом прочные железные прутья камеры, цепи, валявшиеся рядом с ним. С трудом встал на ноги и, качаясь, подошёл к двери. Дернув её, убедился в том, что та закрыта, но, поддавшись панике, принялся трясти её снова и снова. Это ни к чему не привело и, устало отойдя в глубь темницы, мужчина обречённо уселся на пол. Кричать и звать на помощь не имело смысла. Прежний узник часто надрывал горло, но люди,
