к нему.
– Как это свежо и оригинально! – восхитился организатор конкурса. – Прелестная головка безвременно усопшей итальянской красавицы живописно покоится на животе её отравленного жениха…
Оба скульптурных портрета синхронно затряслись в тихом конвульсивном смехе. Один лишь Алик не оценил идею:
– Памятник на кровати, это же надо додуматься! Прямо извращение какое-то!.. Гнать надо таких скульпторов в шею!
– Мы за абсолютную свободу творческих воззрений и принципов! – вдохновенно пояснил Вайнберг. – Вы довольны своей работой, мадам? Займите, пожалуйста, место Джульетты.
Кровати под тяжестью роскошных форм Раймонды жалобно скрипнули, а Ромео не менее жалобно пискнул:
– Полегче, задавишь!
– Молчи, покойник, – отозвалась Джульетта, устраиваясь поудобнее.
Следующим номером зашёл Юлий.
– Как вам нравится, маэстро, данное произведение вашего коллеги? – любезно осведомился у него Вайнберг.
Юлий усмехнулся.
– Нет слов.
– Что ж, посмотрим, что получится у вас. Прошу вас, приступайте! Юлий задумался на мгновение, потом поставил Раймонду на ноги, а Ромео перед ней – на одно колено. Раймонде голову чуть-чуть наклонил, а Лепилову, наоборот, задрал повыше.
– И это всё? – хмыкнул организатор конкурса. – Впрочем, что-то в этом есть. А как считают зрители?..
– Гораздо приличнее! – одобрил Алик.
– Ваше творение закончено, маэстро? – осведомился Генрих. – Тогда будьте так любезны занять место Ромео!
– Зачем? – удивился Юлий, а узнав, что так положено, пробормотал скептически:
– Н-да, умеют люди развлекаться!
– Вам не хочется встать передо мной на колени? – кокетливо поинтересовалась Раймонда.
– Да нет, почему же, – холодновато отозвался Юлий, сменяя Лепилова. – Веселиться так веселиться…
Затем к работе приступила Стасенька.
Джульетту она вообще проигнорировала, зато позу Ромео вознамерилась, по-видимому, довести до совершенства. Она вертела его во все стороны, без конца меняя то разворот плеч, то положение рук, то ещё что-нибудь. Юлий исполнял её творческие замыслы с таким выражением лица, которое гораздо больше подошло бы скульптурному портрету кого-нибудь из героев-космонавтов или даже полярников.
Зрители перехихикивались и наперебой давали Стасеньке противоположные по смыслу советы. Наконец, она остановилась на варианте, близком к первоначальному, только теперь Ромео, стоя перед Джульеттой на одном колене, держал её руку в своей.
Все были довольны, но как только Рожнов, последний из творцов-ваятелей, неслышно прикрыл за собой дверь и уставился со странной усмешкой на Ромео-Юлия и Джульетту-Стасеньку, стало вдруг ясно, что самое интересное лишь начинается.
Чисто объективно, пылкую влюблённость они воплощали не очень убедительно.
