не нужна его недовольная физиономия. А каким он был бы утешением? Ему самому сейчас необходимо утешение, может быть, даже забота. Нет, нет, никуда сейчас идти нельзя. Ни в коем случае, это было бы неуважение к товарищу. «Вот отдохну немного, – сказал сам себе зверь, – Тогда и пойду. Банку малины возьму. Сухого ревеня. Толчёной ромашки. Всё, что надо, возьму и пойду».
– Знаешь что, Шныра, – сказал зверь, – Ты спутай один, а Нюмнюмника я позже проведаю.
Шныра пожал плечами и вышел, громко хлопнув дверью.
– Вот наглый! – подумал Бубня, – Мало того, что без стука в дом прёт, ещё и дверьми стучит! О, пошёл народ! О, образцово показательный лес! О, дела!
Приговаривая что-то себе под нос о культуре и воспитании современных зверей, Бубня покидал в печь дрова, кое-как растопил, скинул, наконец, тяжёлую верхнюю одежду и сел ждать, когда согреется дом.
Прошло совсем немного времени, и зверя начало клонить в сон. Даже не успев приготовить себе ужин, голодный, но пригревшийся, он кое-как добрёл до кровати и аккуратно прилёг на бочок с самого краю, специально, чтобы покемарить каких-нибудь полчасика и встать, даже будильник для этого завёл. Зверь собирался приготовить вкусной еды, может быть, даже испечь дюжину блинов, и отдохнувшим, полным жизни и радости в глазах отправиться навещать больного Нюмнюмника. Бубня закрыл глаза и тут же провалился в тёплую негу, ему снилось лето, снилось озеро с камышами, снился мягкий бархатный ветерок, и он с Нюмнюмником – в старомодных купальных костюмах в чёрно-белую полоску сидящие на понтоне и, свесив лапы в воду, о чём-то болтают, может быть, о шмеле, который так навязчиво летает вокруг Бубни, разрывая медленное тёплое лето своим невыносимым жужжанием. Зверь махнул лапой и свалился с кровати. Поднял голову. Будильник прыгал и надрывался, как мог, чтобы разбудить заснувшего зверя. Бубня поднялся и сел на край кровати. В голове шумело. Вся усталость дня разом вернулась и удобно устроилась в его голове. Он попытался встать, но приставучая усталость мигом спустилась в ноги и повисла на лапах пудовыми гирями. Посплю еще немного, – решил Бубня и вернулся к кровати. А как же Нюмнюмник? – спросил сам себя верный товарищ. Ничего страшного за ночь не может случиться, это всего-то несколько часов.
– Несколько часов! – повторил он вслух, – Впереди ещё целая долгая жизнь, несколько часов ничего не решают, – резюмировал зверь, стягивая с себя домашние валенки, в которых он задремал, потом забрался под одеяло, не взбивая подушки, плюхнулся на неё и тут же уснул.
Часть вторая, в которой Бубню всё-таки разбудили
– Да проснись же ты! – тряс и кричал прямо в ухо Шныра, пытаясь разбудить спящего зверя, – Ну же, вставай!
– Что? Что случилось? – Бубня открыл глаза. Перед ним стоял перепуганный друг, весь мокрый с всклокоченной шерстью.
– Наконец-то, – недовольно воскликнул Шныра, – Одевайся. Скорее! Быстрее! Живо!
Бубня
