сейчас вырвет, – выдохнула Тереза, но на неё сразу зашикали со всех сторон.
– А еще уважают печень, – продолжал Джонни-Джимми. – Но сердце всё равно лучше. Однажды, будучи на окраине Цветного города, я увидел, как трое фермеров окружили чумазого паренька лет эдак десяти. Паренек был до ужаса худой, изможденный, в каких-то лохмотьях. На правом предплечье у него краснело клеймо в виде буквы «Z». Был там такой работорговец по имени Зураб, сволочь и садист. А эти трое, по всей видимости, были его подручными. Надо бы вам сказать, что я люто ненавижу рабство, потому сразу почувствовал симпатию к несчастному парнишке.
«Чего вы прицепились к ребёнку?» – Крикнул я негодяям.
Разумеется, они послали меня на хрен. Один, правда сказал, что паренек проклятый мутант и вор. Вроде, он у них кур воровал. Короче, слово за слово – мы сцепились. Был у меня чудесный арбалет, дорогая вещь, пришлось потом продать, чтобы мальчишку приодеть. Вот из него я и свалил одного. Второго порезал кинжалом, а третий сбежал. Посадил я мальчонку на толстонога и свалил из Цветного города. И должен вам сказать, господа, что мальчик оказался сущей находкой. Умел он делать удивительные вещи. Все животные слушались его беспрекословно. Ему даже подходить к ним не нужно было, тихо пошепчет и те бегут к нему со всех ног. Имя у него было интересное, Адофьюги. Но я звал его – Джонни. Честно скажу, имея такое приобретение, начал я промышлять нечестными делами. Сводил с ферм скотину и продавал. А чего, просто ведь. Затаишься и ждешь, пока живность по зову Джонни сама в нужное место не прискачет. Так мы с ним озорничали два года. Чем мой парень становился старше, тем дар его усиливался. И однажды решился я на крупное дело – украсть белого тостонога у самого Одноухого Ферри. Сами знаете, белый толстоног – диковинка и редкость необычайная. Нашёл и покупателя.
Дело провернули шикарно. Ночью животина сломала ограду и ломанулась на зов Адофьюги. В укромном месте мы его перекрасили в обычный зеленый цвет и спокойно погнали к заказчику. Я уже мысленно денежки подсчитывал, да не тут-то было. Недооценил я хозяина Чёрного города. Взяли нас тёпленькими. Мы на постоялом дворе бока отлёживали. Джонни на сеновале расположился, не любил он замкнутых помещений, а я в комнате. Там меня и повязали. Пытать начали, спрашивали, где второй. Но я к мальцу так привязался, как к сыну, что и под пытками не выдал. Отвели меня на окраину поселка, там и виселица имелась. Накинули пеньковый галстук на шею, под ноги бочонок сунули. Вот думаю, и закончил ты свой путь, Глухарь.
Старший их уже отмашку дал, мол, ступай в ад, подлый вор. Вдруг смотрим, Джонни идет. Спокойно так, как на прогулке. Прямо к нам.
Палачи мои возрадовались. Глядите, второй сам пришёл. А Джонни подошёл и улыбнулся им. И от улыбки его весёлой сердце ёкнуло. Понял, что-то будет. Только не ожидал такого. Закричал мальчишка так, что у меня кровь из ушей хлынула, в глазах потемнело, и сам бочонок у себя из-под ног выбил.
Глухарь замолчал, уставившись глазами в пустые стаканы.
– А дальше? –
