много пистолетов! Ну, решайся! Что тебе какой-то мутант, если на кону такие сокровища?!
В глазах предводителя мародеров вспыхнул интерес. Вспыхнул и погас.
– Я не верю тебе, карго. Если бы был второй тайник – я бы знал о нём. Я удивлён, с каким старанием ты пытаешься спасти жизнь этого чудовища. Даже мелькнула мысль о делах сердечных. Но я знаю твой вкус. Ты всегда любил красивых баб. А что хорошего в этой уродине? Голова, как баклажан. Уши точно у толстонога. Даже в глаза ей смотреть противно, словно моча плещется. Нет, тут что-то иное. Но мне лень искать причину.
– Зря не веришь! Второй тайник существует! Если договоримся…
– Слушай, а хорошая вещица! – перебил Химера, разглядывая пистолет Макарова. – Тяжёленький. У меня теперь таких целый ящик, но стрелять не доводилось. Отдача сильная? Надо проверить. Беременная, говоришь? Всегда мечтал убить двух мутантов одной пулей.
Прежде чем смысл этих слов дошёл до сознания Селезня, Химера поднял пистолет и выстрелил Лоле в живот. Женщина согнулась пополам, рухнула на землю и принялась кататься с громкими криками. Потом свернулась калачиком и затихла.
– Гадина! – Тим бросился на Химеру, ударом кулака сшиб с ног и начал топтать. – Ненавижу! Сволочь! – На него навалились сразу несколько бандитов, оттащили, завернули руки за спину.
Химера поднялся. Сплюнул кровью и усмехнулся:
– Шустрый, сука. Чуть зуб не выбил. Ладно. Мне надоели эти игры. Прощай, карго Селезень. Я закажу у «детей чистоты» заупокойную лауду по тебе.
Тим мрачно глядел в черное дуло пистолета и думал о своей жизни. Похоже, он прожил её зря. Не совершил ни одного важного поступка. Не сберёг любимую женщину, не оставил потомства. Мог помочь многим обездоленным в Грязном Городе, но не захотел. Всегда считал себя человеком с большой буквы, а на деле, в маленьком мутанте Лоле больше человечности, чем в нём. Так стоит ли жалеть такого никчемного урода?
Палец Савы тянет спусковой крючок.
Он не сразу понял, что произошло. Голова Химеры вдруг взорвалась кровавыми брызгами. Вокруг вопли и хрипы. Рядом клубится пыльный вихрь, и в нём мелькает чья-то гигантская чёрная тень. Когда в водовороте смерти на мгновение показалась оскаленная пасть, Селезень горько усмехнулся:
– Поздно, Химес. Поздно… Где же ты был раньше…
Перешагивая через разорванные тела, подошёл к Лоле, опустился на колени.
Осторожно тронул за плечо. Она застонала и медленно повернулась.
Золотистые глаза открылись. По бледным губам скользнула улыбка:
– Папочка…
– Нет, Лола, это я – Тим Селезень! Подожди! У меня в сумке чистые тряпки! Я перевяжу тебя!
– Не надо, – прошептала она, – не поможет. Я ухожу. Возьми меня за руку.
Тим бережно сжал маленькую ладошку.
– Папочка, ты поможешь людям в Счастливом городе?
Селезень
