спасли, но я очутился в зубной клинике. Так вот, тот врач сначала долго хвалил меня за человеческий поступок, отвлекал от предстоящего процесса, а потом спросил, готов ли я. Не знаю, почему, я ответил этому Димитрию так же, как тому врачу:
– Если будет не больно, то готов.
– Не больно только мертвым. Но потом отпустит. Поверь.
Пока я думал, что возразить, он встал, взял с пола мой смартфон и быстро—быстро забегал по нему длинными пальцами. Потом отдал мне гаджет и вежливо так отвернулся, как банковский служащий, когда ты вводишь пин—код в банкомате. Мне трижды пришлось перечитать то, что я увидел на экране, пока дошло, что он хакнул все Юлькины аккаунты. Я отбросил смартфон, будто обжегся. Димитрий вздохнул, продолжая смотреть в стену:
– Читай, так нужно.
Я и сам понял, что не могу удержаться. Есть что—то мазохистское в чтении, не предназначенном для тебя. Я прыгал между мессенджерами ее подруг и мужчин, наливаясь то злостью, то отвращением, то обидой, то недоумением, то даже грязным возбуждением. Внутренний вопль, что это ошибка или подстава, быстро заглох. Я слишком хорошо знал ее любимые словечки, желания и позы. И, как оказалось, совсем не знал ее саму. Когда я уронил гаджет на пол, Димитрий, всё это время сидевший без движения, прошептал:
– Мне жаль.
Я не ответил. Голова была занята простой мыслью. Сколько минут мне осталось жить до обширного инфаркта, инсульта, или чего там случается с людьми при таком раскладе. Потом всё-таки я выдавил:
– Что ты там говорил про немедленную смерть?
– О, этого уже не случится, – оживился он. – Ты вряд ли теперь захочешь посетить место вашего первого поцелуя. И насколько я могу судить, ты пересмотрел ценность ваших отношений.
Я попытался соединить половинки головы, которые, казалось, разъезжаются в стороны. И ради неё я совсем недавно думал о Мишкиной смерти! Этот архангел ни черта не смыслит – только я кругом виноват!
– Э, нет! Так мы не договаривались, – он решительно встал, будто услышал мои мысли. – Собирайся!
– Куда? Ночь на дворе!
– Вообще-то не совсем.
Димитрий распахнул шторы, и я зашипел – до того больно стало глазам от пронзительного света. Обалдеть! Минимум полдень! Это ж как такое возможно?
Потом я второй раз обалдел, когда понял, что архангел мой пропускает солнечные лучи. А ведь он стал для меня почти реальным.
– Я условно реальный, скажем так, – он снова ответил на мои мысли. – Запомни, это не сон и не белая горячка. Это важное событие для тебя и для меня. Одевайся.
– Куда?
– К Мише. Сейчас тебе позвонят.
– С чего ты… – я не договорил. Смартфон закурлыкал и высветил Мишкину аватарку, фотку далёких времен, когда тот просто бухал после каждой проданной картины.
– Миха, я уже на пути к тебе! – на всякий я приврал. Мишка, когда
