облегчению. И когда он решил поделиться со всем миром, я с радостью предоставил свои уши.
Эх, был бы у меня телефонный номер Эйприл! Или Андре. Конечно, сейчас они оба, скорее всего, спят, по крайней мере я на это надеюсь, но даже после эсэмэски я бы чувствовал себя так, словно выговорился. Вдруг это помогло бы мне задремать?
Помогло бы не думать о призраках… И о разрытых могилах.
Несколько лет назад я играл в прятки с ребятами, которых считал друзьями. Было уже поздно, темно. Тоже Хеллоуин. Им захотелось поиграть на кладбище, и я пошёл с ними. Вскоре я наткнулся на отличнейшее укрытие, меня так и не нашли. И сам я тоже не смог выбраться.
Провёл целую ночь в могиле.
Только я был не один. Я слышал что-то.
Ощущал кого-то.
Даже видел.
Тварей, из-за которых мне по сей день снятся кошмары.
И в глубине души я знаю, что ту надпись сделал на могильном камне не человек, и жестянку тоже оставили не люди.
«На кладбище попросту не могло быть кого-то ещё, – говорю я себе. – Наверняка это призрак. Или полтергейст. Нас привели туда по какой-то причине, причём явно недоброй».
Но не только об этом меня тянет поговорить. Хотя о другом лучше помолчу. Не признаюсь даже себе.
Мы что-то выкопали, а я пересмотрел достаточно ужастиков и знаю: если выкопал что-то на кладбище, это приводит лишь к одному.
К тому, что тебя начинают преследовать потусторонние силы.
Я смотрю в угол комнаты, и, клянусь, тени смотрят в ответ.
Меня пробирает дрожь, и разгулявшееся воображение ни при чём.
Тени и правда смотрят в ответ.
Совсем как на кладбище. Сегодня и много лет назад.
В комнате вдруг становится как в холодильнике, даже пар идёт изо рта.
Я
не
один.
Боюсь моргать, боюсь дышать.
Стоит это сделать, и что-нибудь привидится, а я не хочу! Не хочу этого!
Я хочу наконец уснуть!
Хочу, чтобы это закончилось!
Чтобы всё оказалось просто кошмаром.
Я хочу…
Компьютер на столе, помигав, включается.
Вначале я списываю это на игру воображения либо на странный скачок электричества, но затем экран заполняют мерцающие огоньки и слышится шум, очень похожий на треск статических помех или огня, и, что хуже всего, Кайл не просыпается, хотя лежит совсем близко к монитору.
Я зачарованно глазею на экран, а огоньки кружатся, превращаясь в формы. Восьмибитные фигуры с поразительно человеческими очертаниями. Серые капли на фоне однообразного бледно-зелёного пейзажа. Изображение меняется дальше, движется, приобретает резкость, шумы уже напоминают не треск статики, а завывания ветра. И вдруг я понимаю, на что смотрю.
Пять фигур. Пять людей.
Пять людей вокруг горки земли. Пять людей вокруг могилы.
