черные. Сливаясь с промежуточными стволами, они постепенно делают тысячу гротов невидимыми. Это кажется почти игрой, накоплением скрытых пространств. Достаточно больших, чтобы таить целые народы.
Хотя вокруг громоздятся массивные стволы и корни, почва в чаще мягкая и по ней легко идти. Они следуют по извилистой тропе между чудовищными деревьями, но все равно постоянно поднимаются и спускаются. Часто им приходится прорубать себе путь сквозь свисающие завесы мха.
Кажется немыслимым, что люди когда-то ходили по этой земле с мотыгой и плугом.
Скальперы не зря боятся Косм, полагает Мимара, но саму ее по какой-то причине страх покинул. Странно, что травма притупляет любопытство. Страдать от чрезмерной жестокости – значит быть избавленным от заботы. Человеческое сердце откладывает свои вопросы, когда будущее слишком капризно. В этом ирония скорби.
Знать, что мир никогда не будет таким плохим, каким был.
Она буквально подпрыгивает при звуке своего имени, настолько полно отрешилась она от реальности. Старый волшебник стоит рядом с ней. Каким-то образом он кажется частью их нового окружения, ничем не отличающегося от того, когда они пересекали дикие горные вершины или, еще раньше, проходили через Кил-Ауджас. Он провел слишком много лет среди дикости и руин, чтобы не походить на скаль- перов.
– Око Судии… – начинает он на своем необычном айнонском. В его смущенном взгляде есть что-то умоляющее. – Ты будешь в ярости, когда поймешь, как мало я знаю.
– Ты говоришь мне это, потому что боишься.
– Нет. Я говорю тебе это потому, что действительно знаю очень мало. Око Судии – это народная легенда, как Кахит или Воин Доброй Удачи, понятия, которыми обменивались слишком много поколений, чтобы в них остался какой-либо ясный смысл…
– Я вижу страх в твоих глазах, старик. Ты думаешь, что я проклята!
Волшебник смотрит на нее несколько мгновений, не мигая. Беспокойство. Жалость.
– Да… Я думаю, что ты проклята.
Мимара говорила себе это с самого начала. «С тобой что-то не так. Там что-то сломано». Поэтому девушка предположила, что, услышав то же самое от Акхеймиона, она останется спокойной, что это будет скорее подтверждением, чем приговором. Но почему-то слезы застилают ей глаза и лицо выражает протест. Она поднимает руку, защищаясь от взглядов остальных.
– Но я знаю, – поспешно добавляет Акхеймион, – что Око Судии имеет отношение к беременным женщинам.
Мимара таращится на него сквозь слезы. Холодная рука проникла в ее внутренности и вычерпывает из нее все мужество.
– К беременным… – слышит она свой голос. – Но почему?
– Я не знаю. – У него из волос торчат засохшие листья, и Мимара подавляет желание начать суетиться вокруг него. – Возможно, из-за глубины деторождения. Та Сторона поселяется в нас разными способами, и нет ничего более тягостного, чем когда женщина приносит в мир
