безумные огоньки заплясали в ее глазах. – Если честно, мне плевать на тебя и на то, что ты обо мне думаешь! Мне вообще на всех плевать! – зашипела она, подавшись вперед.
Растрепанные черные волосы падали ей на лицо, прилипали к губам и щекам. Широко раскрытые, раскрасневшиеся от слез глаза смотрели на него с неописуемой злобой. Казалось, она вот-вот бросится на Егора.
– Да ты попросту обкурилась! – догадался он.
– Иди к черту! Проваливай отсюда! Уходи! Я не хочу тебя больше видеть.
С грустью посмотрев на шипевшее на кровати существо, он вздохнул:
– Хорошо. Я уйду. Поговорим позже.
– Нет! Не хочу больше с тобой разговаривать. Видеть тебя не хочу. Никогда! Никогда. Никогда. – голос ее становился все слабее и слабее, пока не превратился в беззвучный шепот.
Она замолчала. Истерика прекратилась так же внезапно, как и началась. Взгляд ее стал серьезным и осмысленным. Неожиданно глаза ее снова заблестели, и из них градом хлынули слезы.
– Уходи. Прошу тебя, уходи. – взмолилась она. – Оставь меня. Пожалуйста!
Катерина отвернулась и уткнулась лицом в подушку. Ее хрупкие плечи содрогались от рыданий.
Молча кивнув, Егор сунул мешочек с травкой себе в карман и направился к двери.
– Пакет отдай! – раздался за спиной голос. Егор остановился и обернулся.
– Знаешь, я терпеть не могу наркоманов. А еще больше тех, кто разносит эту заразу, – с расстановкой произнес он. – Я бы заставлял жрать их то, что они продают, пока это дерьмо не попрет изо всех дырок! Ты меня понял?
Парализованный суровым взглядом, как бы подтверждающим, что так оно и будет, парень утвердительно кивнул головой.
– Да, и вот еще что, – подумав, произнес Егор. – Я буду бить тебе морду всякий раз, когда тебя увижу, где бы это ни произошло. Это не из-за того, что ты трахнул мою девушку, и не потому, что ты вонючий наркоман. Я буду бить тебе морду просто так. Ты мне не нравишься.
Егор вышел.
В этом доме ему делать было больше нечего. Теперь все стало предельно ясным. Катерина спуталась с этим наркоманом, а он пристрастил ее к наркотикам. Знакомая до боли картина: сначала – травка, потом – постель. Или, может быть, все произошло наоборот: сначала – постель, а потом для остроты ощущений – несколько затяжек. Но какая, собственно, разница! Так произошло или иначе – это уже не имело никакого значения. Все кончено. Измену Егор оправдывать не мог, да и не хотел.
Глава 3
Полковник Воронин флегматично посмотрел на наручные часы и, подавив желание размять затекшие суставы, поудобнее устроился на жестком стуле с высокой спинкой. Многолетний опыт ожиданий в приемных заставил его усвоить одну простую истину: никогда не проявляй эмоций. Надоело – терпи, душно – терпи, опаздываешь – терпи, затекла спина и сводит ноги – терпи. Только не выказывай недовольства. Сцепи зубы и попытайся изобразить нечто похожее на улыбку. Это будет маленькой победой над
