не то.
– Какое же такое дело?
Я знал, что Петр Ананьич ко мне очень расположен и что он человек умный, скромный и весь уезд знает как свои пять пальцев.
– Вот, – говорю, – какое дело, и пустое, да и мудреное, – и рассказал ему свое поручение.
Петр Ананьич слушал меня внимательно и во время рассказа несколько раз улыбался; а когда я кончил, проговорил только: «Это, парень, загвоздка».
– А вы знаете Дена?
– Как, сударь, не знать! – знаем.
– Ну, что вы о нем скажете?
– Да, что ж о нем сказать?.. – проговорил старик, разведя руками.
– Хороший он человек?
– Надо быть, хороший.
– Честный?
– И в этом покорить грех.
– Строг уж, что ли, очень?
– Ничего этого не слышно.
– Что ж это, с чего на него жалуются-то?
– А как тебе сказать… не по нутру он мужикам, вот и жалобы.
– Да отчего не по нутру-то?
– Порядки, говорят, очень тяжелы.
– Работой, что ли, отягощает? – все добиваюсь я у Рукавичникова.
– Ну, какое отягощение! Вдвое против прежнего им теперь легче… А! да вот постой! Филат! Филат! – крикнул в форточку Рукавичников. – Вот сейчас гусли заведем, – прибавил он, закрыв окно и снова усевшись за столик.
В комнату влез маленький подслеповатый мужичок с гноящимися глазами и начал креститься на образа.
– Здравствуй, Филат Егорыч! – сказал Рукавичников, дав мужику окреститься.
– Здравствуйте, батюшка Петр Ананьич.
– Как живешь-можешь?
– Ась?
– Как, мол, живешь?
– А! Да все сла-те Богу живем.
– Дома все ли здорово?
– Ничего будто.
– Всем, значит, довольны?
– Ась?
– Всем, мол, довольны?
– И-и! Чем довольными-то нам быть.
– Что ж худо?
– Да все Бог его знает; будто как невольготно показывается.
– Управитель, что ль, опять.
– Да, а то кто ж!
– Аль чем изобидел?
– Да так будто.
– Что ж такое?
– Вот завод затеял строить.
– Ну?
– Ну, и в заработки на Украину не пущает.
– Никого?
– Ни одного плотника не пустил.
– Это нехорошо.
– Какое ж хорошство! Барину жалились; два прощения послали, да все никакой еще лизируции нет.
– Поди ж, ты горе какое! – заметил Рукавичников.
– Да. Так вот и маемся с эстаким с ворогом.
– Видите, какой мошенник ваш Ден! – сказал, обратясь ко мне, Рукавичников.
Мужик в меня воззрился.
– А
