На любителя.
Голубев, старший заступившего караула, усмехнувшись, кивнул на банную дверь и заскорузлыми пальцами закрутил «баранью ножку», тщательно прослюнявил ее и чиркнул спичкой. Предыдущий караул, изнуренный многодневными боями, мокрый и злой, не дождавшись смены, давно рассосался по ближайшим хатам. Из раздавшейся темноты проступило заросшее трехдневной щетиной осунувшееся рябое лицо Маслова, пулеметчика второй роты.
-С чем-чем?..
-С начинкой, говорю. Брюхатая!
Маслов, морща широкий лоб и раздумывая о чем-то своем, с минуту попыхтел и, резко отбросив окурок, зловеще оскалился в подобие улыбки:
-Брюхатая, говоришь… От ахвицерика, небось, какова… С-сука, контра-а… Белая косточка… А што мене твой… Терещенка… Не указ… Как мою Феклу жгли… Ее хто пожалел?! Тоже брюхатая была!.., – он сочно шмыгнул носом, вытер рукавом шинели сухие глаза, – Я щас ее и… опростаю… С-суку.
Он резко поднялся, сделал было шаг к двери, но тут же повернулся, взял из козлов винтовку, примкнул штык, злобно схаркнул в затоптанный пол и ударом приклада распахнул заскорузлую дверь бани.
Крыса, отряхнув с себя севшую влагу, черной тенью лениво прошмыгнула в угол. Дверь со скрипом широко растворилась. В бане никого не было.
Ее ноги, почти босые, в растоптанных сапогах, начинал колко прожигать мороз. Ольга, проваливаясь в глубокий снег, все плотнее куталась в просторную, но тяжелую от влаги шинель. Но острые язычки лютого холода беспощадно прорывались к телу то по спине, то по животу, то по плечам.
Ночной ленивый ветерок прогнал тучи и стало светло, как днем. Ольга брела по снежной равнине все медленнее и ее усталые ноги, пальцы которых она переставала уже ощущать, слушались ее все меньше. Вдруг ее заставило очнуться какое-то движение впереди, какие-то неясные длинные тени метнулись и пропали. Ей послышался вроде как отдаленный визг. Она увидела, что уже идет вовсе не по ровной пустой степи, а между какими-то покрытыми снегом бугорками, одни из них были поменьше, другие побольше. В иных местах их было много-много, а в других, напротив, мало. В голубом лунном свете эти бугорки отбрасывали четкие темные тени.
Вдруг колючий холодок пробежал по ее спине и какое-то тревожное чувство заставило ее оглянуться.
За нею следом, метрах в десяти, медленно шла большая серая волчица. Ее желтые глаза, не мигая, смотрели прямо в Ольгу. Когда та остановилась, остановилась, насторожившись, и волчица.
И тут она с ужасом поняла, что идет по полю вчерашнего боя и что эти бугорки есть не что иное, как прикрытые ночным снегопадом трупы людей и лошадей. Взяв себя в руки, она внимательно осмотрелась. Невдалеке, матово отсвечивая вороненым стволом, скособочившись, стояло припорошенное снегом трехдюймовое орудие на одном колесе.
Не отводя взгляда от своей серой спутницы, она медленно двинулась к пушке. Волчица пошла следом, не приближаясь,
