в мотивировочной части судебного решения[26].
Итак, достаточных оснований для выводов о том, что действующее гражданское законодательство закрепляет «генеральную»[27] или «субсидиарную»[28] кондикцию, не имеется. Применительно к содержанию ст. 1103 ГК РФ скорее следует говорить о кумулятивной кондикции.
Еще одно обстоятельство, которому не уделяется должного внимания в юридической литературе, – это изменение подхода законодателя к определению объема понятия кондикционного обязательства. В частности, ст. 1102 ГК РФ в отличие от ст. 399 ГК РСФСР 1922 года[29], ст. 473 ГК РСФСР 1964 года, ст. 133 Основ гражданского законодательства Союза ССР и республик 1991 года не содержит указания, что обязанность возвратить имущество возникает, если основание, по которому приобретено имущество, отпало впоследствии. Такая логика законодателя вполне объяснима: неосновательное обогащение реально лишь в момент приобретения (сбережения) имущества, в связи с чем факт приобретения имущества по основанию, хотя бы и отпавшему впоследствии, не способен привести к возникновению кондикционного обязательства. Обязанность же возврата имущества в случае последующего отпадения основания его приобретения обусловлена фактом прекращения определенного правоотношения, цель которого не достигнута, в то время как вследствие исполнения данного правоотношения стороны пришли в неравное имущественное положение. Иными словами, обязанность возвратить имущество здесь – не результат его неосновательного приобретения (сбережения), а специальное последствие прекращения правоотношения. Поэтому данная обязанность должна обсуждаться в свете правил, предусматривающих конструкцию соответствующего правового отношения (например, положений договорного права)[30].
В пункте 1 Обзора практики рассмотрения споров, связанных с применением норм о неосновательном обогащении, говорится, что при расторжении договора сторона не лишена права истребовать ранее исполненное, если другая сторона неосновательно обогатилась. Представляется, что в приведенной ситуации обязанность возврата имущества связана совсем не с отпадением предусмотренного договором основания приобретения имущества (ибо отпадение такого основания имеет место во всех случаях досрочного расторжения договора), а с прекращением синаллагматического (взаимного) договора, исполнение которого привело к неоговоренному сторонами распределению имущественных благ. В данном случае обязанность возврата имущества представляет собой специальное последствие расторжения договора. Говоря иначе, п. 4 ст. 453 ГК РФ судебно-арбитражной практикой дано ограничительное толкование, необходимость которого объясняется следующим соображением: оставление имущества у стороны, не предоставившей эквивалентного встречного предоставления по расторгнутому взаимному договору, приведет к ее неосновательному обогащению, что недопустимо.
Как это сделано, например, в случае, приведенном в п.2 Обзора практики рассмотрения споров, связанных с применением норм о неосновательном обогащении.
Маковский А.Л. Указ. соч. – С. 592.
Гражданское право: актуальные проблемы теории и практики. – С. 849 (автор очерка – Р.С. Бевзенко).
В дореволюционном законодательстве специальных норм о кондикции не имелось. Указание же на отпадение основания приобретения имущества как на порождающий кондикционное обязательство юридический факт для ГК РСФСР 1922 года имело несомненный смысл, так как данному законодательному акту институт реституции не был знаком.
Сказанное, однако, не относится к случаям признания судом недействительной исполненной хотя бы частично оспоримой сделки. Как отмечалось, современный законодатель в п. 1 ст. 167 ГК РФ прямо предусмотрел, что оспоримая сделка признается судом недействительной с момента ее совершения, т. е. всегда с обратной силой (хотя при этом ее действие в предусмотренном п. 3 ст. 167 ГК РФ случае и может быть прекращено только на будущее время). То есть здесь, по существу, основание отсутствует изначально, а не отпадает впоследствии.
