поэтому приходилось протирать упаковки, чтобы прочитать название лекарства. После я начал открывать шуфляды и высматривать там что-нибудь подходящее. И только порывшись рукой в глубине одной из них, я нашел то, что мне нужно было.
– Вот. То что надо, – сказал я, прочитав слова на упаковке. – Хотя бы обезболивающее.
Я вышел из комнаты и позвал Боя, который не спешил выходить оттуда.
– Нашел обезболивающее! – сказал я громко, идя по коридору. – Может, это тебе поможет.
Когда я вернулся, Сони не было на своем месте.
– Соня, – встревожился я. – Ты где?
Я прошелся через аптеку, но так и не увидел ее. «Куда же она ушла? Ведь говорила, что будет ждать меня здесь», – подумал я и вышел из помещения. Пройдя пару метров, я вдруг почувствовал удар по голове, от которого сразу упал и потерял сознание. И последнее, что я услышал, – это лай Боя, угасающий постепенно в моих ушах.
6
Когда я очнулся, то сразу приложил к голове руку и, проведя ею по волосам, нащупал пальцами шишку. Я приподнялся и увидел незнакомую девушку с белоснежными волосами, которая стояла возле комода и расставляла какую-то посуду. Она не замечала того, что я за ней наблюдаю, и продолжала заниматься своими делами. Затем девушка обернулась и хотела идти в мою сторону, но, увидев, что я очнулся, тут же убежала прочь, захлопнув за собой дверь.
Я лежал на тахте, застеленной покрывалом, и осматривал помещение. Оно было похоже на темницу: холодные кирпичи, бетонный пол, сырость. Освещали комнату факелы, висевшие на стенах, огонь которых играючи заставлял тени то пропадать, то появляться снова. Возле двери стоял высокий комод, на котором были различные баночки. Рядом с ними я заметил еще маленькие длинные вазочки, из которых торчали, как потом выяснилось по запаху, ароматизированные палочки. В углу стояла тумбочка, на которой были маленькие коробочки и небольшой чемоданчик с нарисованным красным крестом. Напротив моей тахты стояла еще одна, а между ними возле стены располагался деревянный стул.
Через пару минут дверь отворилась, и в помещение вошел мужчина плотного телосложения. Он был обут в черные высокие ботинки, в которые были заправлены зеленые штаны с множеством карманов. Легкая темно-синяя куртка была застегнута до груди, и под ней виднелась белая майка. На поясе у него висели кобура для пистолета и милицейская дубинка, на которой лежала его правая рука. Мужчина прошел к комоду и оперся на него, сложив при этом руки вместе. Его взгляд устремился на меня, и он не отводил его ни на минуту, даже не моргал, как мне показалось. Иногда поглаживал свои черные усы и зевал, прикрывая рот ладонью.
– Где я нахожусь? – спросил я его, сидя на тахте. – И кто вы такие вообще, зачем меня сюда принесли?
На мой вопрос мужчина никак не отреагировал, только руку снова положил на дубинку.
– Почему молчите? Я же спрашиваю вас, кто вы? И где Соня и Бой, что с ними?
Он по-прежнему молчал и смотрел на меня. Я не выдержал
