всех незанятых квартир, и хозяин вынужден был… Вы же понимаете?
Поглощенный необходимостью заставить свои легкие дышать, Жан только автоматически кивнул головой.
– Все ваши бумаги и э-э-э… – консьержка опустила глаза и густо покраснела, – интимные предметы я собрала, они в вашем большом черном чемодане у меня дома, поэтому если вы…
«Комендатура… реквизирована… вещи… Дьявол!» – наконец протолкнув в себя вдох, а вместе с ним и смысл услышанного, взъярился Доре.
– Какого черта потребовалось комендатуре в моей квартире!?
– Они временно поселили туда нового жильца.
– Кого!?
Женщина испуганно заморгала редкими бесцветными ресницами, покраснела ещё гуще (хотя, казалось бы, больше некуда!), прижала руки к груди и обречено подняла на него глаза.
– Возможно, месье Доре, это ненадолго. И, поскольку вы приехали, комендант…
– Кто!!?
Женщина вильнула взглядом в сторону и замерла, испуганно притиснув к груди руки с судорожно стиснутыми ладонями.
Жан непроизвольно обернулся.
По лестнице спускались ноги в широких военных галифе, заправленных в высокие армейские сапоги. Вслед за ногами появилось туловище, втиснутое в серый мундир. Затем лицо с тяжелым бесформенным подбородком, увенчанное огромной фуражкой с высоко заломленной тульей.
Сорвавшись со стула, консьержка метнулась к конторке, но немец, не останавливаясь, прошел к выходу.
Уже начиная понимать, Доре проводил его мрачным внимательным взглядом, а когда офицер вышел, выглянул в окно, проследив, как тот сел на переднее сиденье поджидавшей его машины.
– Он?
Консьержка виновато кивнула.
– А мои вещи? Мебель? Обстановка? Консьержка молча развела руками.
Доре медленно встал, расправил складки плаща, поднял чемодан.
– До свидания, мадам Жосс. Спасибо. За бумагами я зайду позже. До свидания.
И вышел, забыв пакет с рогаликами на конторке.
– Извините, месье Доре, но денег нет, – щуплая белесая кассирша по-мышиному высунулась из окошка кассы, – до конца съёмок директор запретил проводить любые выплаты, а для верности забрал всю наличность в свой сейф. Я очень сожалею, месье Доре. Попробуйте обратиться лично к нему, – кассирша сочувственно уставилась на актера.
Доре машинально забрал у неё свои бумаги, тщательно сложил их и попытался засунуть во внутренний карман пиджака, не замечая, что загнутый уголок расписки каждый раз цепляется за край плаща.
Кассирша перестала дышать, боясь спугнуть мгновения, о которых она потом с таким удовольствием расскажет в бухгалтерии: «Такой мужчина! Стоит передо мной, бледный весь. «Что мне делать, Жюстина, помогите?» Совсем растерялся, бедняжка, руки дрожат, и смотрит на меня такими глазами!..» – кассирша не удержалась и возбужденно вдохнула.
Доре вскинул на неё глаза, заметил откровенный женский взгляд и раздраженно
