енний показался мне искренне заинтригованным. – Тогда кто ещё? Может быть, у тебя ещё один внутренний завёлся? Или одна? – подмигнул он мне внутренне. – Так ты нас познакомь, мы сбегаем в супер, возьмём там что-нибудь… знакомство отметить, полянку накрыть, так сказать… покуда ты угрюмо занят».
«Так, что не так?» – вынужден был я отвлечься от своих тягостных размышлений и проникнуться переживаниями своего внутреннего. Чересчур напряжённым показался он мне в этот момент.
«Ну вот почему у вас, внешних, подобные высказывания лицемерно зовутся двусмысленными? – немедленно откликнулся тот ворчливо. – Я, например, вариативных логических оттенков насчитал навскидку не менее восьми».
«Если с запятой, то их двадцать четыре. Факториал, прикинь? Это тебе не мясо из пельменей выковыривать. Прости, но мне сейчас не до этого».
«Ладно, раз так, подскажу тебе, умник, – глухо проворчал он изнутри меня, выдержав задумчивую паузу, – надо же вежливость твою поощрять, как реликт. Короче, вторая такая же площадь нужна в другом аналогичном городе… контрольная группа, статистический базис… те, кому дают плацебо вместо лекарства… понял?»
«Да какой же ты у меня умница!» – заорал я ему мысленно, не сдержав эмоций.
– … обвиняемые обвиняются обвинением…
– Возражаю! – прервал я решительно сонный речитатив, – требую провести экспертизу!
– Э… что… кто?
– Я.
– На каком основании вмешиваетесь?
– На Ветхозаветном.
– Но… гм… какую именно экспертизу? – осведомился, выдерживая паузы, долженствующие подчеркнуть его значимость в первую очередь, конечно же, в собственных глазах (или ушах?), невозмутимый голос из властно обволакивающей меня кромешной темноты.
– Непредвзятую, разумеется. И желательно должного качества.
– Эм… н-да… даже так… гм… вот Вы нас и посетили… наслышан, наслышан о Вашей дерзости… но… хм… и с какой целью?
– С целью опровергнуть довод обвинения об отсутствии смысла и практической пользы в наказании преступника за его преступления.
– Но это довод не только обвинения, а и самой жизни. Историей не единожды подтверждённый, я бы даже сказал. Вам что, было плохо слышно?
– Состоятельность доводов одной из сторон процесса не должна определяться уровнем громкости их произнесения. Засим заявляю отвод.
– Э?
– И требую занести мой отвод в протокол данного заседания.
– Э… кхе… кому… э… отвод?
– Ну не самому же себе я его заявил…
– Кхе… и в чём же должен, по-Вашему, заключаться предлагаемый Вами эксперимент?
– Отвод?
– Отклоняю.
– И почему я не удивлён? Итак, наказание приговорённых судом преступников – в рассматриваемом нами случае неисправимых воров – объявлено стороной обвинения мерой недейственной, бесполезной и даже вредной. Так?
– Ну да… и?
– Только лишь на том основании, что зевак, сбежавшихся на центральную площадь поглазеть на экзекуцию, обкрадывали другие, ещё не пойманные преступники?
– Да, но они же в действительности имели место! Это всем известно! На площадях, где казнили приговорённых, карманы зрителей обчищали другие точно такие же воры! Что безусловно доказывает неэффективность…
– Сколько? – бесцеремонно прервал я этот самодовольно мастурбирующий собственную значимость невидимый голос.
– Э… что?
– Я не был услышан?
– Нет… э… Вы были услышаны, но… боюсь, не вполне поняты. Сколько чего?
– Не чего, а кого. Сколько преступников обчищали карманы зевак, собравшихся на упомянутой Вами площади поглазеть на экзекуцию?
– Э… кто же их считал?
– Вот именно – никто даже не потрудился посчитать. А следовало. Требую провести эксперимент.
– Чтобы посчитать карманников на городской площади?
– Как минимум на двух. Полагаю, городов тоже должно быть не менее двух: редко в одном населённом пункте можно встретить сразу две одинаковые центральные площади.
– Поясните!
– В одном городе на центральной площади пойманным и осуждённым ворам отрубают руки. Назовём его Первым. Сначала посчитаем количество краж, произошедших в толпе зевак в момент экзекуции, здесь. До сих пор понятно?
– Э… да, вполне…
– Затем
