что ты думаешь? Поговорить мне с ним?
Я снова переключила внимание на Матильду. С кем? Я хотела переспросить, но не осмелилась.
– Ты не слышала ни слова, да?
Я окинула взглядом неприглядное кафе: старые плакаты с Эдит Пиаф и Ивом Монтаном на потрескавшихся стенах.
– Извини, я витала в облаках.
– Заметно! Что происходит? О ком ты грезишь?
Я почувствовала, как краснею.
– Ни о ком.
– И кто этот «ни о ком»?
Она улыбнулась.
Не сдержавшись, я улыбнулась в ответ.
– Кое-кто, кого я встретила в госпитале.
– Что? В госпитале Божон? Это доктор?
– Нет.
– Только не говори мне, что ты влюбилась в боша. – Она понизила голос.
– Нет, конечно! Он француз!
– Значит, коллаборационист?
– Нет!
Я глотнула воды. Я была уверена, что он не коллаборационист; это не его вина, что он работал на железной дороге, которую теперь контролировали боши.
– Почему тогда он в немецком госпитале?
– Ты могла бы спросить то же самое у меня.
Я уставилась на пятна от кофе и вина на старом деревянном столе.
– Могла бы, но я знаю тебя. А его нет.
В ее глазах промелькнуло беспокойство.
– Он работает на железной дороге. С ним произошел нечастый случай, его по лицу ударила рельса.
– Он работает на железной дороге? – Ее тон выдал разочарование.
– Да. – Я помолчала. – Но не уверена, что действительно нравлюсь ему.
– Шарлотта, я бы на твоем месте не беспокоилась об этом. Не вижу никакого совместного будущего для тебя и работника железной дороги.
– Не будь таким снобом! – Я пнула ее под столом.
– Ладно, ладно. Как он выглядит?
– Ты такая поверхностная! – Я улыбнулась. – У него густые черные волосы, пробор на левую сторону.
– На левую? Смотрю, ты любишь подробности.
– И еще у него карие глаза… ну, не чисто карие, как у меня. У него в глазах есть маленькие желтые точки и зеленые полоски, но издалека они кажутся карими.
– Должно быть, ты хорошо его рассмотрела!
– Ну, мне ведь надо было каждый день мерить ему температуру.
– Она поднимается, когда ты рядом с ним? – захихикала Матильда.
– Не говори глупости. Я бы очень хотела знать, нравлюсь ли я ему. Может быть, просто скучно лежать там целыми днями. Поэтому он и разговаривает со мной.
– Но Шарлотта, как ты можешь ему не нравиться? Ты красивая, умная…
– Нет, я тощая и плоская.
– О мой бог, Шарлотта. Все, что тебе нужно – это немного макияжа, ну и волосы можно было бы помыть.
– Знаю. Они прилизанные и мерзкие. Мама разрешает мне мыть голову только в воскресенье вечером. Нам не хватает мыла.
– Не понимаю твою мать. У вас в квартире есть Пикассо, но нет мыла!
