располагалось в дальнем конце парка, позади резиденции, в нескольких шагах от заграждения из подлеска и деревьев, на востоке отделявшего имение от диких холмов. Захоронения находились недалеко от часовни с воротами, створки которых давным-давно болтались на сломанных петлях. Внутри часовни, покосившись, висела фигурка однорукого Иисуса на кресте; второй его рукой сытно пообедали жуки-древоточцы, так что остатки руки отвалились от фигурки и рассыпались в труху.
На противоположном конце парка возвышалась усадьба Ферфаксов, сегодня – пристанище почти восьмидесяти экслибров, бежавших сюда из Леса мёртвых книг. Резиденция представляла собой трёхэтажное сооружение с заострёнными верхушками крыш, бесчисленными рядами каминных труб из красного кирпича и ржавым флюгером, переставшим вращаться уже много десятилетий назад. Голуби выписывали над имением широкие круги, и Фурия гадала, не сидела ли сейчас Кэт на одной из крыш, беседуя с птицами. Иногда, желая побыть одна, она забиралась наверх; так поступала и Фурия, её любимым местом был центральный фронтон с видом на запад. Оттуда открывался вид на долину с зелёными склонами и кустарниками, столь типичными для Котсуолдса.
– Просто не могу поверить, – пробормотала она и вперилась в пустоту, пробурив взглядом могильный камень, – как будто Изида не жила с нами, не боролась против Академии… – Фурия со вздохом перевела глаза со стелы на могилу, нагнулась и выполола сорняк. – Много отдала бы я за то, чтобы услышать ваш совет.
– Я могу тебе дать совет… – подала голос петушиная книга из кармана её штанов. Гибкая шея с кряхтением вытянулась из помятой ткани.
– Тебя накормить?
– На кладбищах на меня нападает зверский аппетит… Всё эти статуи святых на могилках…
Фурия чуть не забыла: любимым блюдом петушиной книги были образки. Она, пожалуй, привезёт парочку из Уинчкомба, чтобы доставить ей удовольствие. После всего, чего они натерпелись в Либрополисе, книга вполне заслужила угощение.
Фурия и сама была как оглушённая, хотя и пыталась не придавать своему состоянию значения. Не так-то скоро ей удастся отделаться от запаха обгоревших волос, превращавшего процедуру причёсывания в мучение. Видно, придётся попросить Кэт отрезать её обгоревшие пряди.
– Но посоветовать я хотела тебе совсем другое, – вернулась к теме сердечная книга.
Фурия посмотрела на безглазый клюв на кончике резиновой шеи: жёлтая поверхность его сверкала как отполированная. От боёв петушиных книг на задворках Либрополиса на нём остались всякого рода рубцы и царапины. Крошечная книжица слыла отчаянной сорвиголовой. После их возвращения только вчера вечером Фурия изобразила на лице некое подобие улыбки.
– Чем больше ты твердишь о невиновности Изиды, тем настойчивей впечатление, что убедить в этом ты стараешься прежде всего себя, – продолжала книга.
Уголки клюва книжки опустились.
– Чушь какая…
– Тогда послушай, что ты говоришь, – клюв потёрся о её свитер, – словно пытаешься развеять свои
