с традиционным марксизмом, и я разделю Ваше недоумение. В такой ситуации, когда классовая борьба удалена из формулы марксизма, компартия превращается в неких новых опричников, оперативно реализующих указания руководства.
И вот теперь перейдем к китайским лингвистам.
Главная проблема Китая – в стране пять видов письменности, множество языков и народов. Официально 55 малочисленных (ну, это как понимать…) народностей, хотя современные этнографы убеждаются, что их реально больше. Большинство этих народностей имеют собственные языки, которые зачастую отличаются от языка основного народа Хань, как французский от эскимосского. Кроме того, язык ханьцев – собственно китайский, имеет множество диалектов, между которыми также нет понимания в устном общении. Единственным способом установить взаимопонимание между всеми является иероглифическая письменность, но она предельно сложна.
Попытки перевести иероглифы в фонетическое письмо невозможны. Слова короткие – сотни разных слов, звучащих, как «и», «ши», «юй», и так далее. Даже комбинаций из двух слогов слишком много, чтобы в фонетечиской транскрипции определиться, какой же у сочетания «ши ши» на самом деле смысл.
Мао поставил первую задачу: радикально упростить иероглифы.
Тут мы неожиданно вспоминаем Николая Марра – новая общность радикально меняет язык. Это был настоящий прыжок над пропастью. Дело в том, что с этого момента, каждый новый грамотный человек уже не имел возможность прочесть в оригинале ничего из классической литературы, написанной полными иероглифами. Это была революция.
Однако, результат был получен. Новые знаки содержали намного меньше черт, их просто стало меньше, за счет того, что иногда разные сложные иероглифы упрощали в один знак, и расширялось количество значений простого знака. Скорость обучения радикально возросла, и неграмотность была побеждена.
И, практически одновременно с этим, был поставлен вопрос о создании Всеобщего языка.
Откровенно говоря, его предтечей был так называемый «язык чиновников», или «мандарин». Суть такова: Китай дважды оказывался под властью кочевых империй с севера. И монголам, и маньчжурам приходилось учить китайский язык и овладевать письмом для нужд управления этим громадным государством. Чиновники держали столицу на границе степей Северного Китая – Ханбалык, ныне Пекин – «Северная столица».
Разумеется, в устной речи чиновники ориентировались на говор провинций, прилегающих к их столице. Не только они учили китайский, но и под их влиянием менялся язык. В «языке чиновников» упростилась, или стала более четкой система тонов, они привнесли некоторые словечки и суффиксы из своего языка. Разумеется, столичные жители стали подражать речи чиновников, и вот сформировался Пекинский диалект.
Китайские интеллектуалы в кратчайшие сроки разработали следующую систему:
– Они отобрали словарный состав нового языка на основе Северных диалектов (в разных диалектах для обозначения некоторых понятий использовались разные комбинации
