вальяжного турка.
– У них нет единоначалия, – поделилась наблюдениями с капитаном, – спорят, нападать иль нет. Один неистово в бой рвётся, другой отговаривает… Молодые, похоже, боятся этого, свирепого…
– Кто там неистовствует? – спросил капитан.
– В красно-зелёной чалме, на жеребце с подпалинами…
– Жаль, штуцеров2 нет, а из мушкета не достать. Подстрелить бы свирепого, глядишь, остальные б назад повернули… – процедил Лужницкий.
– Только б не вздумали обойти, – встревоженно сообщил Обручев. – Справа, метрах в трехстах, тоже удобный спуск к ручью.
– Не осмелятся, – отмахнулся Лужницкий. – Им видно, сколько пехоты в гору поднимается, не захотят меж двух огней попадать.
Вот турки задвигались, тот, что спорил с самым ярым, с ленивым безразличием махнул рукой.
– Всё. Атаковать собираются! – сообщила Таня.
– К бою! – зычно скомандовал Лужницкий и бросил на Лапину недовольный взгляд. Она, привстав на стременах, протянула ему подзорную трубу и услышала грозное, почти грубое:
– А Вы, мадам, назад, в укрытие!
Таня попятила коня, но далеко отступить не смогла – за утёсом сгрудились драгуны с обнаженными палашами, и она, сдав немного назад, лишь постаралась плотнее прижаться к серо-бурому камню.
Стрелки укладывали поудобней свои мушкеты, прижимались щеками к прикладам, щёлкали затворами. Вот масса турок рванула с места, понеслась вперёд, топот и исступлённые гортанные выкрики огласили долину. Лужницкий рявкнул: «Огонь!», его команду повторили взводные. Дружный залп! Другие голоса крикнули: «Пли!» Ещё залп! Небольшой перерыв, и снова голос Лапина и егерского офицера слева, Ветрова, Эссена справа: «Пли!» Залп, за ним другой!!! Взводные отдавали приказы по очереди: пока одни перезаряжали мушкеты, другие стреляли, огонь вёлся почти безостановочно.
Но всё ж в светлый проём меж двух скал ворвались бешено орущие всадники, впереди – трое безусых, отчаянных, за ними – начальник в живописной чалме. Выстрел – и первый из всадников завалился на спину, конные драгуны схватились со следующими. Выстрелы, лязг, скрежет и звон металла, крики, храп коней, дым от выстрелов! Лужницкий слева сверху палит из пистолетов, пандуры – с правой скалы. Свирепый турок выделил Алсуфьева, выбрал его в качестве своего личного противника, выстрелил с левой руки, но штабс-капитан увернулся от пули и, дав шенкелей коню, рванулся на него. Но в этот момент промелькнула, словно огромная птица, большая тень. О! Это Любомир прыгнул прямо на спину сему бешеному турку, тот, извернувшись, проворно махнул ятаганом назад, чтоб разрубить врага. Кто кого? Таня в ужасе впилась в него глазами и подняла руку, приказывая турку: «Замри!» Ятаган, рубанув по куртке, не вошёл глубоко. Однако… серб в крови… Откуда? …Подняла глаза… Что за жуть!? Любомир, вцепившийся в плечо противника, перерезал ему горло, это кровь турка хлынула на него. …Голова с чёрными усами
Штуцер, мушкет – оружие, использовавшееся в русской армии. По дальнобойности штуцера раза в 2-3 превосходили мушкеты, били метко, однако заряжать их было очень сложно: патрон в штуцер забивали со стороны ствола молотком, в течение боя солдат мог сделать из него лишь один выстрел. А на перезарядку мушкета требовалось менее минуты, потому они были более распространены.
