заслушавшегося его историями, возвращали в реальность медсестры, разыскивающие его по всему отделению. Алексей, сам того не замечая, привязался к этому доброму и жизнерадостному старику, поэтому даже уколы приходил делать сам. К тому же, он знал, что у Виктора Степановича совсем не осталось родных. Жена умерла еще семь лет назад, сын уехал на заработки в другую страну да так и пропал – ни слуху, ни духу. Изредка к Виктору Степановичу приходила его двоюродная сестра, но она уже и сама с трудом передвигалась в силу своего возраста, поэтому ее визиты становились все реже и реже.
– Леша, – негромко позвал доктора старик.
– Да?
– Ты знаешь, кто такие цилиндры?
– Ну… Фигуры такие геометрические.
– В детстве мы так называли людей, которые казались нам глупыми, – проигнорировав слова Алексея, произнес старик, – а сейчас я понял, что на самом деле я и есть такой цилиндр.
– Такого я еще не слышал, – усмехнулся доктор, – а откуда это пошло? Почему именно цилиндры?
– Брось ты свои шприцы. Присядь, а я тебе расскажу.
– Но…
– Да присядь, говорю. Успеешь еще свои обезболивающие мне вколоть.
Доктор, немного посомневавшись, присел на стул и посмотрел на Виктора Степановича. А тот на несколько секунд прикрыл глаза, как будто мысленно вернувшись в свое детство, и начал свой рассказ.
– Когда я был маленьким, я жил в небольшой деревушке, тут, неподалеку. Сейчас я уже не вспомню, сколько было в ней домов. Может, тридцать, а может, и все пятьдесят. Впрочем, это не так уж и важно. У меня было много друзей, и в свободное время мы выходили на улицу и играли в разные игры. Так было и в тот день. Воздух на горизонте дрожал от нестерпимой жары, а очертания домов и деревьев на фоне неба становились все более четкими и резкими. Все говорило о том, что скоро начнется гроза. И правда, через полчаса небо потемнело, резкие порывы ветра зашуршали листьями, а дорожная пыль заклубилась и поднялась в воздух, заставляя то и дело протирать глаза. Вся ребятня разбежалась по домам, в том числе и я. Когда я подбежал к своему двору, моя мама уже закрывала ставни, одной рукой придерживая на голове платок, который норовил сорваться и отправиться в путешествие вслед за ветром. Я помог маме, и мы вместе зашли в дом. Она пошла зажигать свечи, а меня что-то заставило остановиться. Я замер в дверях и с восторгом наблюдал за этим буйством стихии, за этой мощью, которая заставляет людей прятаться в свои норки и не высовывать оттуда носа. Вот тогда я и увидел его. Он был одет в темный костюм, на голове высился цилиндр, а в правой руке была зажата резная трость, наконечником которой он мерно отсчитывал шаги, втыкая ее в плотную землю грунтовой дороги. Странно, что человек в таком дорогом наряде вообще появился в нашем захолустье, но еще страннее было то, что он шел прямо в сторону надвигающейся грозы. Его размеренные шаги были тверды, осанка – гордой и непоколебимой. Его подбородок был приподнят, а глаза… Ты знаешь, я и сейчас помню этот взгляд – спокойный, уверенный и… Как бы сказать… Торжествующий,
