заповедей, поведение демонстрирует нравственно здоровый человек. Находясь в пределах этих нравственных норм, человек не испытывает чувства вины. Он не мучается угрызениями совести и не стыдится своих поступков.
Традицию о том, как жить в ладу со своей Совестью, передает людям Иерофант, как Первосвященник и Верховный Жрец. Он формирует нравственно – этические нормы. Он формирует мировоззрение в целом. Это такое Мировоззрение, благодаря которому люди могут жить в Гармонии с собой и с миром.
Иерофант внутри каждого человека энергетически представляет собой его личную совесть. Это «камертон», по которому настраивается внутренняя гармония.
Энергия Иерофанта в теневом аспекте представляет собой возведение моральных и этических норм в ретроградные догмы, превращение живой духовной традиции в мёртвую и бездушную рукопись.
Энергию Иерофанта «портят» живые люди, которые присваивают себе единоличное владение духовными истинами. Такие люди используют стыд и вину в качестве инструментов манипуляции сознанием своих «прихожан».
Теневые Иерофанты интерпретируют Духовный Закон согласно своим представлениям.
При этом они опираются на личную картину мира (а эта картина обычно весьма субъективна и заполнена травмами). Они требуют буквального соблюдения заповедей (так, как они сами их понимают). Они убивают живую традицию своим догматизмом (не учитывают течение времени).
Они насаждают чувство вины и стыда за «ненадлежащее поведение».
В психологической жизни ребенка тема Иерофанта возникает в то время, когда взрослые люди стыдят его за поступки или воспитывают чувство любви (сострадания) к ближнему.
После того, как отец наказал Ладу за сон во дворе, мама ей рассказала о том, как они с папой страдали, как плакали. О том, что у бабушки поднялось давление, и она слегла в постель. О том, что это Лада оказалась виновной.
Папа так расстроился, что ему пришлось пить таблетки. Мама так расстроилась, что чуть не выплакала все глаза. Мама рассказала Ладе о том, что могли о них подумать соседи.
Словом, на Ладу навалили огромное чувство вины, которое она могла бы искупить, получив наказание. Но, вместе с виной, на Ладу упало неимоверно тяжелое чувство стыда за свое поведение. Щеки Лады горели, совсем как в тот раз, когда мама застукала Ладу голышом перед зеркалом.
Лада рассматривала свои потайные места. Было весьма интересно. Она даже принесла к зеркалу горшок, чтобы посмотреть, откуда из неё льется моча. Она так увлеклась игрой со своим телом, что не заметила, как вошла мама. Она сделала трагические глаза, приложил руку к груди, охнула, а потом так страшно «сползла по стене», что у Лады внутри всё упало и ёкнуло.
Мама страшным шёпотом отругала Ладу. Она шипела и ругала Ладу так, чтобы не слышал ни папа, ни бабушка. Мама сказала, что это постыдно. Мама так и сказала, мол, как Ладе не стыдно. Не смея ослушаться маму, Лада сделала вид, что ей стыдно. Она изо всех сил старалась показать
