вы правы, князь, однако ж не будем судить молодость, – уклончиво отвечал Тютчев, имевший сам предосудительные связи на стороне.
– А этот Чаров, он что, действительно, так уж хорош и делен? – с явным сомнением поинтересовался умудренный знанием света Вяземский, редко слышавший добрые отзывы о ком-либо в речах Шувалова.
– Первое впечатление довольно благоприятное. Думаю, следуя логике великого Талейрана11, чей родственник исполняет обязанности посланника у нас, оно и суть верное.
– Но отчего мой бывший beau-fils12 Валуев так носится с ним? – брюзжа неприкрытым сарказмом, поинтересовался Вяземский.
– Слышал, месье Чаров приходится родней семейству Петра Александровича.
– Седьмая вода на киселе – вот какая он им родня, любезный Федор Иванович, – не переставал ворчать он.
– Право, князь! Неокрепшее дарование нуждается в опытном руководителе, особливо таковом, коим является наш Петр Александрович, – чувствуя, что беседа грозит перекинуться на личность Валуева, Тютчев счел за благо откланяться и вышел в соседнюю залу, где был устроен буфет.
Оставшийся в одиночестве Чаров хотел было присоединиться к нему, однако был перехвачен сановным родственником, спросившем его мнение на предмет их беседы с Горчаковым. Меж тем, куранты Петропавловского собора пробили полночь, затем час, два, и, только когда минутная стрелка отмерила еще четверть, мелодии котильона стихли, прием подошел к концу. Утомленные гости обступили вице-канцлера и, шумно рассыпаясь в благодарностях, начали расходиться. Взявшая князя под руку Акинфиева не удостоилась признательного внимания великосветской публики, лишь скромные кивки танцевавших с ней мужчин были ей наградой. Одни Чаров с Тютчевым отметились лобзанием ее руки, под изумленно осуждающие взгляды оказавшихся рядом дам.
Высматривавший глазами Стекля и не нашедший его в покидавшей раут толпе Горчаков поманил Гумберта и спросил того о посланнике. Князь решил немедля вручить Стеклю контрассигнованный им договор и подписанный текст конвенции.
– Он уж давно уехал из министерства, – отрешенно разведя большими, принадлежащими, скорее, кузнецу, нежели дипломату, руками, сообщил он вице-канцлеру.
– В таком разе уведомите его поутру курьером, что б непременно заехал за доставленным из дворца пакетом.
– Отчего курьером, ваше высокопревосходительство? Делопроизводителя Азиатского департамента Палицына задержала неотложная работа. Он живет неподалеку от квартиры, где остановился посланник. Его и отошлю с запиской к Эдуарду Андреевичу. А может, – задумался на мгновение Гумберт, – отдать Палицыну означенный пакет прямо в руки и отправить его к Стеклю? Не хуже фельдъегеря доставит. Он человек семейный, надежный и трезвый. Аттестации имеет наипревосходнейшие.
– Вы в своем уме?! Пакет государя
Наставляя молодых дипломатов, умудренный жизнью князь Беневентский Талейран говаривал: «Бойтесь первых порывов души, они, как правило, искренни».
Зять Фр. Валуев был женат первым браком на дочери князя Вяземского Марии, умершей от холеры.
