это была лишь механическая ошибка. Зачем выгонять ни в чем неповинную девушку?
Слова в горле застряли угловатым комом. Надзиратель молчал, как и все остальные. Давящая тишина невыносимо закручивала тугие тиски вокруг моей судорожно сжимающейся головы. На мгновение даже показалось, что отец меня не услышал. Но острый, пронзающий насквозь взгляд, направленный прямо на меня, говорил об обратном.
– Палладины проведут тебя за границу города, – все еще глядя мне в глаза, обратился надзиратель к Лини. Это были не просто слова, это был приговор. Он ее не просто лишал работы, а можно сказать – жизни. Быть изгнанным из города, значит лишиться крова и еды. А дальше… дальше только мучительная смерть среди беспощадных песков.
Лини громко вскрикнула и кинулась под ноги надзирателю.
– Прошу Вас, только не изгнание! Все что угодно… я готова понести любое наказание. Заклинаю Вас всеми Изначальными, дум Свортон, не надо… – слезы отчаянья мешали ей говорить. Белокурые локоны облепили тонкой паутинкой раскрасневшееся лицо. Она вся дрожала, пыталась непослушными руками ухватить край кандура разъярённого дума Свортона.
Но отец был, как всегда, непреклонен. Женские крики и мольбы, а тем более слезы никак его не трогали. Он, словно надоедливую мошку, ногой отпихнул от себя Лини и бросив на меня презрительный взгляд просто ушел.
– Лини, ты в порядке? – я сразу же бросился помочь. Она казалась совершенно безжизненной. Я попытался поднять ее с пола, но стоило лишь едва прикоснуться к плечу, как девушка резко переменилась в лице и почти не шевеля губами отчеканила:
– Это все ты виноват! Зачем вообще встревал в разговор?!
Что? Я же пытался помочь! В одно мгновение на моем лице сменился весь спектр эмоций – от полного непонимания до горькой обиды и возмущения. Но похоже мои доблестные порывы никто не оценил. Пожалуй, я действительно плохо понимал женщин. Жалкие попытки оправдаться не возымели результата. Лини просто меня не слушала. Она маниакально смотрела в одну точку и пресекала все попытки к ней прикоснуться. Но бросать ситуацию просто так я не собирался. Ничего не оставалось как еще раз поговорить с отцом, только теперь с глазу на глаз. Теперь я явственно чувствовал собственную ответственность за случившееся.
– Лиам, я же сказал, разговор окончен, – тон отца не терпел возражений. Но я все же рискнул заявиться к нему в кабинет, хотя не питал никаких иллюзий, что отец так просто изменит свое решение.
– Они же тоже люди. Лини добросовестно работала на фабрике несколько лет. О каких заговорах и кражах может идти речь? – все-таки, последние несколько краж здорово подкосили способность надзирателя доверять, и это уже начало перерастать в паранойю с беспочвенным подозрением всех и каждого.
– Это будет примером для работников. Ошибок, а тем более предательства я не потерплю, – отец вальяжно восседал
