молодой человек, – обычная арифметика. Кстати, полтинника таки не хватает.
– Я не ношу монеты…
– Ох, зачем обманывать старого человека? Одну Вы держите в кармане пиджака уже почти полгода.
– Да нет же, – пробормотал я и с удивлением обнаружил монету в подкладке. – Но как это…
– Так Вы будете платить или нет?! У меня таки остался один последний билет!
Я растерянно протянул деньги и неловко обронил бумажник на пол. Когда я поднялся, окно закрылось; прямо перед ним лежали билет и чёрно-белая программка, которую я оставил на месте, так и не заглянув внутрь. Следующая дверь была стеклянной; за ней я увидел ещё одно окно, отделявшее гостей от входа в театр. Склонившись над новой прорезью, я увидел внутри знакомые руки.
– Это снова Вы?!
– В наше время люди редко ходят в театр – приходится экономить. Кстати, в гардеробе и в буфете тоже работаю я, так что, если хотите получить бинокль или бокал шампанского, скажите сразу.
– Нет-нет, я хочу просто поговорить с директором.
– Конечно-конечно, он уже в зале, так что можете проходить… Семнадцатый ряд, шестое место.
– Простите, но как я узнаю нужного человека?
– Ой, не морочьте мне голову: зрителя от директора сможет отличить даже рекламщик с пустыми карманами!
Окошко захлопнулось. Я убрал надорванный билет в задний карман и вошёл внутрь. Интерьер театральных коридоров оказался необычайно скромным, разве что немногочисленные декоративные свечи слегка разбавляли унылую картину. Гардероб пустовал. За стойкой бара тоже никого не было. На одном из столиков я увидел бокал с отпечатком красной помады и ту самую чёрно-белую программку. После прогулки по улице хотелось пить: вспомнив цену входного билета, я подошёл к бару и бесцеремонно открыл одну из бутылок. Блуждая между почерневшими зеркалами, я нашёл нужный вход и надавил на ручку.
Когда глаза привыкли к полумраку, я понял, что огромный зрительский зал пустовал. Слова старика про последний билет насмешливо отразились от стен. Я выругался и шагнул обратно, но дверь не поддалась. За дело принялся кулак, но результат остался прежним. Второй звонок окончательно вывел меня из себя. Я торопливо прошёлся вдоль стен, но остальные двери тоже были заперты. Тяжёлый занавес на сцене оказался очередным тупиком. Я направил ладонь на прожектор и окликнул осветителя – луч не содрогнулся. В гневе я опустился в кресло и уставился в телефон: на батарее остался последний процент. Пальцы дрожали от злобы, так что копия сообщения для Андрея случайно досталась кому-то ещё. Запас ругательств подошёл к концу. Телефон выключился, оставив меня наедине с залом.
Я сосредоточился и огляделся вокруг: в ложе над головой нашёлся ещё один выход. Вспомнив о стульях возле дверей, я выпрыгнул из кресла и на скорую руку соорудил деревянную «башню». В надежде не свернуть себе шею, я начал «восхождение». Перед очередным шагом раздался третий звонок. Свет погас. Я спрыгнул на землю и снова окликнул работников сцены. В ответ механический голос напомнил о необходимости
