ему остаётся? В столице народ жадный, все хотят задарма товар. Но тебя он не обманет и подберёт, что нужно. Обещаю! Ну всё, бывай здоров! Хорошо учись! И не забывай старика Пако.
– Не забуду! Бывай! – я обнял торговца на прощание.
Домой шёл расстроенный. В сумке позвякивали не все ингредиенты для феникса.
Дину увидел издали. Она ощипывала гуся. К обеду, небось, приготовит. О! Подойдя ближе, попросил:
– Дина, отложи мне самых крупных перьев. Мне нужно.
– Много?
– М-м… Много, – задумчиво ответил я и прошагал к двери.
Справа, на огородике, копался дед Мараш, свёклу полол. Видимо, о моём скором отъезде ещё никто не знал. Ведут себя как обычно. Или им всё равно? Был я в их жизни, и не станет. Подумаешь. Что во мне особенного? Дина окликнула:
– А чего с настроением? Кто с утра уже испортил?
Я опомнился:
– Да краска нужна, а у торговца Пако не оказалось.
– Краска? И для чего? Цвета какие? – подняла голову Дина и убрала прядь выбившихся из косы волос.
– Красная и жёлтая. Для перьев… – уточнил я. – Знаешь, где взять?
– Знаю! Красная вон на грядке растёт, Мараш как раз пропалывает. А жёлтая – у Вари на кухне.
Я непонимающе моргнул.
– Непонятливый. Как чинить всякое, так умный, а с красителями не сообразишь? Свёклу на терку, вот тебе красный. А для жёлтого куркуму водой разведи! Мы с девчонками ленты так красим, – довольная Дина продолжила ощипывать птицу.
– С-спасибо! – растерянно пробормотал я, и дурацкая улыбка растянулась на лице.
Теперь всё, что мне нужно, есть. Счастливый, я поторопился в комнату. Высыпал на стол содержимое сумки и принялся за работу. Подаренный инструмент невероятно пригодился. Из дубовой ветки я выстругал каркас тела феникса. Выточил на грудке ячейку для рубина. Только стамеска соскользнула и поранила палец. Я нечаянно испачкал феникса своей кровью.
«Вот же… острая штука», – выругался про себя.
Наложил на порез папоротниковой мази и продолжил. Поместил рубин, что Мараш подарил, в нагрудную ячейку птицы. Крылья и хвост закрепил в пружинном механизме, смазал. Голову также выточил из дерева. В глаза решил инкрустировать осколки стёкол, что Дина подарила. Только одного цвета и размера не нашёл, получились глаза разные. Один – голубой, другой – жёлтый. Клюв из чёрного остроконечного стекла вставил. Птица вышла, словно живая. Остались только перья и немного магии.
«Попрошу маму, чтобы оживила моего феникса», – подумал я и бросил взгляд на холм, где чернело пятно от дуба.
Я оставил птицу на столе. Снял передник, проверил на чистоту руки, прежде чем пойти к маме. Не самые чистые. Придётся помыть. И как только я распахнул неплотно закрытую дверь, в комнату ввалилась Дина.
– Подсматривала? – я прищурился.
Она держала
