вы страстно ее любите. Ведь так? Вы себе создали идеальный образ, какой могла бы быть ваша жена. Ядвига ему не соответствует. Но любите-то вы ее. А что вы мне наговорили? Вы – патологический лжец?
Анджей становится пятнисто-пунцовым. Я продолжаю:
– И не поведение Фелиции оттолкнуло вас от нее. А что?
Он собирается с духом и говорит почти шепотом:
– Она холодная…
– В смысле фригидная?
– Нет… Конечно, нет! Она только своими интересами живет, и в том числе в постели. Но я не сразу понял. Был как в тумане. А дома Ядвига… Никто ее не просветил. «Друзей» много, а роман служебный. Но обошлось… Нет, не обошлось…
Анджей становится жалким, руки слегка дрожат.
– Анджей, успокойтесь, давайте все менять.
Дальше я рассказала ему о необходимости причастия в православной церкви, в которой когда-то в детстве он был крещен. Он мне не сопротивлялся, а добросовестно слушал. А потом подтвердил, что еще подумает и пойдет. Он говорил:
– Я надеюсь, что это поможет Агнешке.
– Чтобы помогло, вы не должны относиться к причастию как к лекарству для дочери. Это должно быть важно для вас, Анджея Козельского, 1965 года рождения, поляка, уроженца г. Белостока, архитектора, частного предпринимателя – для вашей души, для вашего будущего.
На этом мы расстались. Я попросила Анджея позвонить, когда он причастится.
Он позвонил через две недели. Голос уверенный, деловой:
– Я прочитал книгу архиепископа Луки, подумал и уже три раза был на богослужении, а сегодня принял причастие. Я не думал, что это может быть так хорошо.
– Рада за вас.
– Что теперь?
– Не забывайте о Боге. Воцерковление – сложный процесс. Но он необходим всей вашей семье. А насчет Агнешки – теперь моя очередь.
Курс лечения Агнешки длился четыре месяца. Кроме кардиологии и биофизических методов также понадобилась помощь натуропатии, рефлексотерапии, психотерапии. Девочке стало значительно лучше. Теперь ничто не препятствовало лечебному процессу. Она снова стала подвижной, энергичной.
Агнешка подарила мне на память свои самые красивые рисунки. И, глядя на них, я думаю, что в ее семье будет еще один архитектор.
Гадалка
– У меня жена сошла с ума! – это были первые слова, сказанные мужчиной лет пятидесяти пяти в моем кабинете.
Он волновался ужасно. «Давление под 170», – прикинула на глаз я.
– У меня жена психопатка! Вы таких берете?
Я деликатно объяснила, что если она нуждается в госпитализации, то взять ее на лечение я не смогу.
– Да нет, она дома. Я могу ее привезти?
Я согласилась.
И вот она передо мной. Серо-желтое морщинистое лицо, седые космы, выбивающиеся из-под берета, дрожь в руках. Нужно иметь очень сильное воображение, чтобы представить ее, например, в тридцать лет. Сейчас она выглядела удручающе. Я выяснила, что ее зовут
