показалось, что по-прежнему довольное. Может, оно такое и было, только вот не стоило мне на это полагаться.
Он очень осторожно взял меня лапой и перенес в наспинный короб, который использует для перевозки девушек и вообще всякого груза. Взлетел и отвез к себе в Тлакецамимильи. Я обрадовалась, ведь я там ни разу еще не была, и мне было очень интересно, но я НЕ УСПЕЛА разглядеть ничего из того, что там есть. Вынув меня из наспинного короба, кецалькўецпалин вдруг, вместо того, чтобы поставить на ноги и дать оглядеться, сунул меня к себе в пасть! Не целиком, а так, чтобы голова торчала, а пасть слегка прикрыл, чтобы я не могла выбраться. Но я и тут еще не поняла, что пора пугаться!
Должна признаться, братец Клод, хотя это наверняка будет тебе неприятно, и я бы и не стала признаваться, чтобы тебя не расстраивать, но теперь этого требуют интересы дела. Я уже бывала в пасти кецалькўецпалина, и ничем плохим, кроме приятного, это не кончалось. Я видела, ты ведь и сам понял, когда запугивал меня в своем подвале, что я не против того, чтобы мужчина продемонстрировал свою силу перед тем как, ну, ты понимаешь. А сила – это не только мускулы. Страшные железяки, законное оправдание любых действий, покровительство свыше – от бургомистра до Бога – и послушный палач-подручный – тоже СИЛА, да еще какая, верно? Ну вот, а когда мне нужно было подкатиться к Тенкутли, я себя просто убедила, что этот кецалькўецпалин – просто еще один такой ужасно страшный мужчина, дракон-оборотень, которому доставляет огромное удовольствие, что он такой большой и зубастый. А когда я так настроилась, то стала при виде его испытывать не просто страх, а такой страх-и-восторг, что ли. Это оказалось то, что надо в интересах дела; но притом Тенкутли стал меня развлекать, перекидываясь кецалькўецпалином. А я не возражала. Я вообще сильным мужчинам не возражаю. Ведь, чем они сильнее, тем больше полагаются на свою силу – а мне так удобнее ими управлять…
Только не подумай, что я управляла ТОБОЙ! Твоя сила – от Бога, даже твой палач с его железяками, хоть и похож больше всего на черта в аду. И пытаться управлять тобой – большой грех. А зачем мне лишний грех на душу? Тем более когда она вскоре будет исторгнута из тела и ей придется держать ответ за его страсти?
А Тенкутли я управляла с удовольствием. Надеюсь, за это ты на меня не очень сердишься? Это же для дела! И, видишь, как я беспокоюсь, что ты будешь сердиться? Прямо-таки больше беспокоюсь, чем когда он брал меня в свою пасть и делал вид, что хочет проглотить!
Но тут он не делал вид, что собирается меня проглатывать. Скорее, что собирается откусить мне голову. Или как называется, если после откусывания именно голова останется снаружи? Откусить меня от головы? Я все еще не испугалась – как велика сила привычки, даже недолгой! – и попыталась руками разжать ему челюсти. Это, конечно, была безнадежная попытка. Но он должен был ее хотя бы заметить. Если ты берешь в рот жареного цыпленка и хочешь откусить его от головы, а он изо всех своих цыплячьих сил пытается разжать твои челюсти, ты это ЗАМЕТИШЬ. Хотя легко можешь откусить все
