этой общины нестроевиков. Обоз вез все личное имущество короля, королевскую кухню и ее поваров. Здесь же были плотники, каменщики и конюшие. Кузнецы – оружейники и ковочные – выгружали переносные горны и уголь, чтобы растопить их. Конюхи, получающие по два пенса в день, заботились о тягловых и боевых животных. Фургоны, набитые бушелями пшеницы, гороха и фасоли, предназначенными в фураж боевым коням, которым одной травы на прокорм мало, отвели в сторону от города. Несли мешки овса для тяжеловозов. Больше провианта для животных, чем для людей, думал Блэкстоун, прокладывая путь верхом среди сутолоки носящихся туда-сюда слуг.
У лекарей были свои свиты, писари вели записи, для причастных хитроумная иерархия чинов и прислужников казалась естественным ходом дел, но Томас привык к незатейливому устройству дисциплины роты лучников, и копошение этих людей ставило его в тупик.
Пока возчики распрягали своих крупных тяжеловозов, оружейники стояли на страже у двух фургонов с селитрой и серой для трех бомбард, привязанных под ними. Эти пушки стреляют каменными ядрами, хотя сэр Гилберт поведал ему, что подобные бомбарды творят больше шума – на манер удара грома, чем несут смертей; сие оставлено на долю королевских лучников.
Блэкстоун тронул коня вперед, к вельможе в мантии, раздававшему указания окружающим.
– Сэр, мне велено сэром Готфридом д’Аркуром доставить даму в призрение.
Тот поглядел на продубленного непогодами лучника со спутанными волосами, липнущими к чумазому лицу, в такой выцветшей накидке, что даже не разберешь герба. По виду немногим лучше бродяги. Лучники – тати и душегубы. Король благоволит к ним за силу, потому-то половину его армии составляет этот сброд из центральных графств. Кто эта дамочка – спасенная в одном из разоренных городов или шлюха дворянина, нуждающаяся в покровительстве? Нипочем не угадаешь, а благоразумие может провести черту между разжалованием и публичной поркой или благосклонным упоминанием из уст маршальской фаворитки.
Вельможа оглядел девушку с головы до ног. На лице ни следа оспы, а изящные ручки не огрубели и не изъедены докрасна стиральным щелоком. Слишком стройна для тяжелой работы, а плащ доброго качества. Не шлюха и не работница, заключил вельможа.
– Здесь дама будет в безопасности. Заверь сэра Готфрида, что я устрою ее как можно удобнее при сложившихся обстоятельствах.
Быстро спешившись, Блэкстоун протянул руки Христиане. Когда она позволила ему снять себя с седла, на ее шее качнулось маленькое распятие. Томас задержал ее на миг дольше, чем мог уповать.
– Благодарю вас. Я чувствую землю под ногами. Не думаю, что теперь споткнусь, – сказала она.
Он убрал руки с ее талии. Ее макушка доставала ему только до груди, но она смотрела ему глаза в глаза.
– Обязана вам за доброту, – вымолвила она.
У него в голове пронеслась мысль о поцелуе. Он наклонил голову, но она улыбнулась и подняла распятие.
– Пусть лучше ваши губы коснутся креста Христова,
