пизанцев, сиенцев, аретинцев. Возможно, потому, что они умели ценить его красивую болтовню, тем более, что он, как было принято в просвещенной среде, считал тосканский диалект образцом правильной речи.
Проживавшие в Риме выходцы из различных итальянских государств – герцогств, княжеств, республик – старались по возможности держаться своих земляков. В разговорах часто звучало слово «нация». Миланская нация, флорентийская нация, генуэзская нация… Тосканцы, и особенно флорентийцы, гордились своей «национальной» принадлежностью не меньше, если не больше, чем все остальные. Теперь у них появился и формальный повод: нынешним понтификом был представитель флорентийского правящего рода Медичи.
Знаменитый мыслитель и политик Никколо Макиавелли, которому в марте 1527 года оставалось жить еще несколько месяцев, считал, что все эти «нации» неизбежно будут оставаться легкой добычей владык Франции и Священной Римской империи до тех пор, пока они, осознав, что являются единым итальянским народом, не сбросят местных тиранов и олигархов и не объединятся под властью одного правителя. Он написал об этом монументальный труд «Государь». Но флорентийцы, с коими любил беседовать на подобные темы Лоренцо Фарина, не соглашались с Макиавелли, в то же время безмерно гордясь тем, что он их соотечественник.
– Таковы наши правители! – завершил Лоренцо длинную речь, чьего начала Риккардо не застал. Как обычно, Лоренцо был душой компании. Сейчас он вызвал общий смех тем, что назвал Климента VII не «papa Clemente», а «papa chi mente» – «папа, который лжет». Риккардо знал, что Лоренцо повторяет шутку, придуманную известным писателем Пьетро Аретино, – сын булочника боготворил этого знаменитого острослова. Разумеется, Риккардо не стал выдавать приятеля.
Все вдруг заговорили разом. Кто-то резко осуждал недальновидность властей, допускающих уход из города отрядов Джованни Медичи, кто-то говорил, что папе виднее, как поступить, и что Карл V, император-испанец и ревностный католик, никогда не подвергнет нападению Рим, самое сердце католического мира.
– Имперской армией на территории Италии командует бывший коннетабль Франции Шарль де Бурбон, – возразил Лоренцо, не любивший надолго уступать другим роль главного оратора. – Это заклятый враг Франциска Первого, убежденный, что трон Франции должен по праву принадлежать не Валуа, а Бурбонам. Именно он командовал испанскими мушкетерами в битве при Павии и взял Франциска в плен. Позже он очень сильно возражал против освобождения короля, но император его не послушал. До тех пор, пока папа Климент находится в союзе с Франциском, Бурбон способен нанести удар по Риму, даже невзирая на прямой запрет императора.
Опять все зашумели, возражая и соглашаясь.
– Если вы правы, то папа, допускающий уход из города отрядов «Черных Полос», подвергает Рим страшной опасности, – воскликнул один из собеседников Лоренцо. – Швейцарской гвардии и городского ополчения наверняка не хватит,
