Андрею между его носом и журналом. Тот жалобно поднял глаза, аккуратно отодвинув томик, загородивший ему фотографию нового завода в пригороде Марселя и сказал:
– Олечка, давай послушаем, как надо читать. Прочти нам, пожалуйста, сама?
Оля вздохнула, в глубине души признав, что оду читать тяжело. Села в кресло, приняв удобную позу, совсем не подобающую пафосному стилю стихотворения, и негромко продолжила чтение вслух. Все успокоились под приятный тембр Олиного голоса и шипение ещё кипевшего самовара и посвятили себя прерванным делам.
Тем временем в передней прозвенел колокольчик и в комнату донесся запах улицы. Оля, не прекращая читать, поднялась и, не спеша, подошла к выходу, посмотреть, кто пришёл.
– Александр Точъ! – отрапортовал стоящий в проходе высокий брюнет лет двадцати, – юнкер четвертой роты первого кадетского корпуса!
Оля подняла глаза от книги, оглядела его гимнастерку, серебряный знак, чуть маловатую фуражку на коротко стриженном затылке. Представший перед ней незнакомый молодой человек был весь какой-то залихватский. Глядя на Ольгу, он улыбался во весь рот, и что-то в этом было цепляющее, ошарашивающее:
– Пишете? – в лоб спросила Ольга захлопнув томик стихов Ломоносова.
– Оленька, душа моя, ну не всем же писать, кто-то и слушать должен, – ответила Жанна за юношу. Проскальзывая в комнату, она подхватила его под руку и затащила в гостиную мимо Оли, – Сейчас нам не все ли равно…Ефросиня! Еще две чашечки, пожалуйста! – по-свойски распорядилась Жанна.
Вбежала Фрося и вопросительно заглянула в глаза молодой хозяйке.
– Мама Фрося, принеси, пожалуйста. И еще цукатиков захвати, – подтвердила Оля.
– Они не поемши? Голодныя штоль? – сказала та грудным голосом.
– Не знаю, Мама Фрося, иди уже…– раздраженная деревенской простотой кормилицы подняла губку Оля: «Ну, мамка Фрося! При моих новых столичных гостях! Вышлю к деду эту недотёпу!»
Александр со снисходительной ухмылкой смотрел, как Оля смущается и покрывается румянцем. Она ему сразу понравилась, такая свеженькая, такая тоненькая. Такую хотелось беречь он невзгод и непогоды, как первый весенний цветок.
Он прошел через всю гостиную, пожав руки присутствующим юношам и откланявшись Антонине. Уверенно сев на диван за Олиной спиной, он стал наблюдать, как она нервничает, перелистывая книжицу в поиске места, где остановилась.
Оля уже привыкла к отвлечённому взгляду Андрея, к тихому воркованию Тонечки с Володечкой, к безразличию красавицы Жанны, приходящей без конца пить горячий чай. И теперь она чувствовала, что в её гостиной всё переменилось. Словно стало жарче, но ей было не успокоить в себе озноб. Слова терялись в вихре мыслей. Пришло раздражение.
–Тонечка, я говорю, в этом стихотворении такая сложная… как там… метафора, говорю… Тоня! Ты слышишь?! – Оля пыталась хоть в ком-то найти поддержку.
Тонечка осоловелым невидящим взглядом посмотрела в сторону Оли. Не понимая, о чем речь, кивнула и продолжила
