и остановился прямо напротив главного входа. Кир, не умевший водить авто, испытал легкий укол зависти. Выбравшись из машины, юный Ворсмит в сопровождении Андермена поплелся в свою «альма-матер». У входа толпилось несколько уже слегка пьяных молодых людей. По старой Имперской традиции выпускники мужского пола должны были быть в белых рубашках и черных смокингах. Подобные наряды из дешевой и неприятной на ощупь синтетической ткани обычно сдавались напрокат за полсотни «зеленых» «ксерксов». Кир предпочел обычный, но качественный темный костюм, который купил для него Андермен. Для выпускниц строгих традиций не было, но почти все девчонки пришли в коротких мини-юбках и еще более коротких разноцветных топиках, максимально открывавших плечи, спину и живот. Климат Нью-Ромы даже в июне не располагал к таким откровенным нарядам, и девчонки, с трудом ковыляя на непривычно высоких каблуках, попадали в здание родной школы, дрожа от холода. Кроме того, все они сочли своим долгом наложить на себя как можно больше самой яркой вульгарной косметики. В сочетании это делало выпускниц похожими на дешевых шлюх из провинциального борделя.
Центром событий вновь стал церемониальный зал, где недавно проходил ОТКУП. На небольшом возвышении стоял все тот же стол президиума, за которым восседали те же лица. Но в остальной части ярко освещенного зала произошли заметные изменения. Мини-парты исчезли. Вдоль стен появились узкие скамьи для выпускников, их родителей и гостей, а в центре – еще один большой раздвижной стол из ядовито-зеленого пластика. Он был заставлен дешевыми закусками и пивными бутылками, которые сразу бросались в глаза благодаря ярким этикеткам с надписью «Старый КозелЪ». Из зала к президиуму вела сильно потертая, грязно-красная ковровая дорожка, по которой выпускники должны были подниматься за своими образовательными чартерами.
В сравнительно небольшое помещение набилось примерно две сотни человек и, если бы не открытые настежь окна, было бы тяжело дышать. Кир огляделся по сторонам, но Елены нигде не заметил. «Надеюсь, она понимает, что появляться здесь опасно, – подумал Кир. – Андермен ее не знает, но фамилия Брутари заставит его насторожиться». Наконец «Голос Сарумана» заткнули, а из настенных динамиков раздались какие-то предсмертные хрипы. Жабообразная директриса взяла микрофон и провозгласила:
– Дети мои!
Далее последовал энергичный спич где-то на полчаса. Усиленный аудиосистемой голос директрисы громыхал, казалось, отовсюду. Кир, который плохо спал последние несколько суток, присел на неудобную скамью и прислонился к стене. Вскоре он впал в полусонное, почти коматозное состояние. Сержант Андермен сел рядом и стал от скуки разглядывать голые ноги молоденьких выпускниц. Многие присутствующие откровенно зевали. Кир очнулся на фразе «сегодня мы провожаем вас в последний путь на большую дорогу жизни!». В наступившей тишине раздались вялые хлопки, перешедшие в специально записанные бурные овации
