ни о нелепых оскорблениях. Ничего плохого она сделать не сможет.
Оливия презрительно фыркнула.
– Не обращай внимания на желчную стерву. Она просто дико ревнует, потому что своим появлением в свете ты сразу сбила с нее спесь. Эта кукла привыкла быть самой красивой из молодых леди, а теперь потеряла преимущество. Ты выглядишь восхитительно.
– Даже сравнивать нечего, – подтвердила Роуз.
Странно. Дафна совсем не считала себя красавицей, а сейчас к тому же чувствовала себя опустошенной и раздавленной, как выброшенная на берег раковина.
Самое ужасное заключалось в том, что тирада мисс Старлинг звучала кошмарно, но в то же время во многом соответствовала правде. Если всплывет постыдное поведение Дафны, пострадают все, кого она любит, а особенно Роуз и Оливия – дорогие подруги, уже ставшие едва ли не сестрами. Очень хотелось немедленно скрыться, уехать, но внезапное исчезновение лишь привлекло бы нездоровое внимание.
– Концерт начнется с минуты на минуту, – объявил лорд Фоксберн и, обращаясь к Роуз и Оливии, добавил: – Наслаждайтесь исполнением, а я тем временем провожу мисс Ханикот на террасу.
Роуз выпрямилась.
– Только если Дафна того хочет.
– Очень хочу, – подтвердила та. Свежий воздух и несколько мгновений вдали от толпы казались спасением.
Граф схватил ее за руку и заставил встать.
– Терраса вон там.
Им пришлось двигаться против потока гостей, спешивших занять места. Лорд Фоксберн шел первым и уверенно прокладывал путь, словно корабль, разрезающий океанские волны. Оказавшись на улице, он не выпустил руку спутницы, а повел в дальний угол большой, вымощенной плитами террасы. Прикосновение теплых пальцев успокаивало, дарило уверенность и еще какое-то новое, непонятное чувство. А от ладони по руке поднимались горячие волны – наверное, потому, что он был таким… таким… сильным и мужественным. Легкая тень щетины на подбородке, хищный взгляд синих глаз, решительность и смелость в поступках. Граф всегда говорил то, что думал, а делал то, что считал нужным. И никогда не извинялся.
Разумеется, самоуверенное поведение нередко бесило. Но сейчас, когда граф властно сжимал ладонь, невозможно было думать ни о чем другом, кроме надежного тепла и неоспоримой мужской привлекательности.
Вечер выдался теплым, и все же, по сравнению с духотой гостиной, воздух казался восхитительно свежим. Фонари по периметру террасы мерцали волшебным светом, а из сада доносился аромат роз, смешанный с густым запахом плодородной земли.
Лорд Фоксберн подвел мисс Ханикот к небольшой мраморной скамье – гладкой и прохладной даже сквозь несколько слоев атласа и крепа.
Дафна повернулась к спутнику, всем своим существом чувствуя его близость. Глаза оказались на уровне шейного платка; чтобы встретиться с графом взглядом, пришлось слегка приподнять голову. Губы графа были плотно сжаты, а веки полуопущены. Лицо трудно было назвать
