очень дорого, как и лекарства. Чтобы заработать, сестра по двенадцать часов в день шила на заказ. Я время от времени ей помогала и брала вещи в починку, но главной моей обязанностью оставался уход за мамой. Поэтому полученная за портреты сумма стала… существенным вкладом в семейный бюджет.
Бенджамин живо представил и отчаяние сестер, и их тревогу за мать. Сердце сжалось; захотелось найти слова поддержки, пусть и запоздалой. Но решительно поднятый подбородок подсказывал, что собеседница не желает принимать ни сочувствия, ни жалости.
– А что ваша сестра думает о нынешней ситуации?
Мисс Ханикот испуганно схватила Бенджамина за руку и посмотрела в глаза.
– Ничего не думает! Она не знает о портретах и ни за что не должна узнать.
Граф покачал головой. С каждой минутой история становилась все более запутанной и… интересной.
– Как же в таком случае вы объяснили появление денег?
– Сумма была не такой крупной, как вы, должно быть, представляете. Мы задолжали всем вокруг: доктору, аптекарю, квартирной хозяйке, мяснику. Полученные деньги я сразу раздала кредиторам, но погасить долг полностью, конечно, не смогла. Он тянулся за нами до тех пор, пока на помощь не пришел герцог Хантфорд. А до замужества Аннабел основной груз лежал на ее плечах.
– Удивительно, как вам удалось утаить авантюру от сестры.
– Я очень редко что-то от нее скрываю, но о намерении позировать художнику рассказать не могла. Она ни за что не позволила бы мне совершить сомнительный поступок.
Бенджамин задумчиво рисовал тростью круг за кругом.
– А почему не хотите открыть правду сейчас?
Мисс Ханикот судорожно вцепилась в концы широкого лилового пояса.
– Аннабел всегда обо мне заботилась. Не хочу больше утруждать ее. Она обязательно начнет беспокоиться, нервничать, а в ее нынешнем положении это абсолютно противопоказано. Нет, я должна решить проблему своими силами. – Она смущенно усмехнулась. – С небольшой помощью с вашей стороны.
Граф потер подбородок, раздумывая, как бы деликатнее задать следующий вопрос, но в итоге остановился на своем привычном способе: старой доброй прямолинейности.
– Можно мне обращаться к вам по имени – Дафна?
Голубые глаза изумленно расширились, а розовые губки округлились в смущенном возгласе:
– О-о-о!
Не дождавшись конкретного ответа, лорд Фоксберн уточнил:
– Разумеется, только когда мы наедине. Поскольку нам предстоит работать вместе и много общаться, от лишних формальностей лучше избавиться. Учитывая природу дела, не вижу смысла в церемониях.
– Но как же в таком случае прикажете называть вас?
Он равнодушно пожал плечами.
– Называйте, как хотите. Шокировать меня трудно. Ну, а если воображение подводит, можно использовать имя: Бенджамин или даже просто Бен.
Мисс Ханикот взглянула
