Дружка на веранде не оказалось. Как не оказалось ни Асты, ни МашМиша, ни Лёки. Только Шило изо всех сил раскачивался на стуле и хихикал.
– Здорово они помахались, – заявил Шило. – Никакого кина не надо!
– Иди спать, – Белка вовсе не была настроена обсуждать произошедшее с девятилетним сопляком.
– Как думаешь, она ее уроет?
– Кто – «она»? Кого – «ее»?
– Чухна – куряку.
– Что это еще за куряка?
– Куряка – которая курит. Я сам видел.
– Видел – ну и молчи себе в тряпочку.
– Я и молчу. Так уроет или нет?
– Не говори глупостей, Шило.
– Хорошо бы, чтобы урыла… – в голосе мальчишки послышались мечтательные нотки.
– Никто никого не уроет, – заверила Шило Белка. – И вообще, забудь обо всем, что видел. И никому не рассказывай. Настоящий мужчина именно так бы и поступил. Ты ведь настоящий мужчина?
– А то! – в подтверждение Шило стукнул себя кулаком в грудь и даже перестал раскачиваться на стуле.
– Вот и молодец. Теперь отправляйся спать и…
– А что это ты мне указываешь? Ты не бабка и вообще…
– Я – твоя сестра… Хоть и двоюродная, но сестра, – помолчав, Белка неуверенно добавила: – Старшая.
– Ха! Мы знакомы без году неделя. Тоже мне, сестра выискалась…
Неизвестно, чем бы закончились препирательства, если бы не появившаяся на веранде Парвати. Подозрительно взглянув на обоих внуков, она произнесла:
– Что тут происходит?
– Ничего, – в унисон ответили Шило и Белка.
– Не валяйте дурака. Я слышала шум. Зулейки что-то отчебучили?
«Зулейки» – так Парвати зовет старших внучек. Универсальная кличка иногда настигает и Белку: поди-ка сюда, зулейка! Что означает это слово, Белка не знает, но спросить у Парвати не решается и строит собственные предположения. Классическая зулейка почему-то видится ей солисткой «Ленинградского диксиленда», где терзают контрабас и прочие инструменты папины скелеты. Лучше всего у зулейки получается песня «Лаванда, горная лаванда», хотя мелодиями и ритмами зарубежной эстрады она тоже не брезгует. По многочисленным просьбам зрителей зулейка может исполнить кое-что из репертуара остро модных певиц Патрисии Каас и Дезирлес.
Это и называется – отчебучить.
Но «отчебучили» в контексте Маш и Асты звучит слишком легкомысленно, а ведь речь идет о жизни и смерти одной из зулеек. Маш – не тот человек, чтобы давать пустые обещания, если уж она сказала «пристрелю», значит пристрелит. В свое время Белку от скорой поездной расправы спасло лишь примерное поведение, но Аста не из тех, кто будет вести себя так, как хочет Маш. Угроза выпущена на волю, ее свинцовое неповоротливое крыло до сих пор висит над верандой; оно то и дело задевает «музыку ветра» – латунные палочки испуганно позвякивают и жмутся друг к другу. Белке тоже хочется к кому-нибудь прижаться. К кому-нибудь очень родному – маме или папе. Парвати для
