что ее неверие в него заставляет его сомневаться в себе и в том, что он мог сделать, чтобы заставить не доверять ему.
– Я не верю, что ты причинишь мне физическую боль, – осторожно сказала она, сглотнув, когда пульс в ее горле начал ускоряться. – Я никогда не думал об этом, Макс.
Это была чистая правда.
Она смотрела прямо на него, раскаяние темнело в карих глазах, а сожаление наполняло лицо. Часть напряжения, которое держало его тело ослабла. Он и не подозревал, как сильно его беспокоило то, что она может его бояться. Он понимал, что она опасается его намерений. Испугавшись собственной силы, он должен был что-то с этим сделать.
– Тогда как, по – твоему, я могу причинить тебе боль? – Подойдя ближе, он увидел нерешительность в ее глазах, увидел, как она собирается отступить, убежать от него. В конце концов, она твердо стояла на ногах, даже когда он протянул руку и поправил падающие волосы.
– Вот так, – огрызнулась она, и на ее лице появился легкий блеск. Ее руки поднялись, чтобы прижаться к его груди, когда он подошел ближе. – Ты используешь свои нежные слова и свою любовь к женщине, чтобы соблазнить ее прямо в свою постель. И все это ложь, не так ли? – в ее глазах мелькнул намек на гнев, и она сделала шаг назад. – Ты лжешь с каждым поцелуем, каждым прикосновением, а потом лжешь еще больше, когда убеждаешь их, что уйти и остаться друзьями будет гораздо более эмоционально насыщенным, чем быть врагами.
Конечно, оставаться друзьями было лучше, чем разбивать сердца и оставлять обиды. Черт возьми, и так достаточно всего этого. Ему не нужно было ничего добавлять.
– Черт возьми, у тебя определенно есть мнение обо мне, не так ли? – он не злился, но определенно не был счастлив в данный момент. – Где ты только набралась этой чепухи? Потому что я не разбил столько сердец, сколько мог? Потому что я не стону и не хандрю из-за того, что моё сердце может быть разбито? Правда, дорогая? А тебе не кажется, что это слишком осуждающе?
Однако его сердце было разбито. Он был уничтожен до такой степени, что потребовалось почти десять лет, чтобы исцелиться.
– Нет, правда, не знаю. – она упрямо вздернула подбородок. – Я знаю, что видела в тебе за последние два года, и знаю, что слышала. Твои бывшие любовницы говорят о тебе так, словно ты какой-то трофей, который им разрешили подержать какое-то время. Теперь все, о чем они мечтают, – это еще одна ночь. Ну, извини, но это просто не я. Я бы просто пошла и застрелила тебя.
Она была кровожадной малышкой, не так ли?
Он чуть не рассмеялся над свирепостью ее выражения, смешанной с женским возбуждением. Она еще не знала, как сильный гнев может вызвать голод.
– Застрелить меня за что? – он изобразил недоверие. – За то, что соблазнил тебя? Потому что я хочу тебя, потому что мой член вечно твердый?
Румянец залил ее щеки, ее взгляд почти опустился к его бедрам, словно подтверждая его слова.
– Твой член оставался твердым еще до того, как я тебя встретила, – обвинила
