милая песенка. Плюс 1,5 тысячи лайков.
Меня от себя тошнит.
А потом я долго-долго лежу в обжигающей горячей воде, но даже изысканный аромат моего мыла не может побороть окружающую вонь. Здесь воняет несбывшимися надеждами.
Здесь каждый по-своему сходит с ума. И я приехала сюда для того, чтобы окончательно свихнуться.
А еще здесь нужно экономить воду.
Вылезаю из ванны, натягиваю домашний спортивный костюм.
В прихожей пару минут мешкаю – меня ждет комната, в которой обитает фрик, и кровать с клопами.
Уже отсюда я слышу, как в гостиной неугомонная Эсэс монотонно что-то бубнит – видимо, говорит с кем-то по телефону. Однако, войдя в комнату, я вижу там совсем не то, что ожидала: никакого телефона нет и в помине, зато на трехногом древнем столе исходят паром три фарфоровые чашки с чаем – одна напротив бабки, а две другие – возле стоящей на столе фотографии. Бабка вещает:
– Ох, Наташ, Максим шебутным парнем растет! Весь в тебя. А Дарина хорошая, Катюш, вылитая ты! – Она поднимает на меня полные счастья и умиротворения глаза. – А вот и она как раз! Подходи, угощайся пирожками!
Моя рука непроизвольно подлетает ко рту, а по спине пробегает озноб. Господи, какая жесть!..
Улыбаясь, из комнаты выглядывает брат:
– Бабуль, Даше, наверное, отдохнуть с дороги нужно. В следующий раз угостится! – Он быстро мне подмигивает, я стряхиваю дурное оцепенение и мигом пролетаю мимо бабки.
В комнате светятся только экран монитора да тусклый ночник над кроватью. В углах притаилась вязкая чернота, предметы отбрасывают в стороны недобрые тени. Я чувствую себя героиней хоррора. Не исключено, что кто-то из ненормальных родственников этой ночью меня придушит.
Мой брат-придурок, придерживая руку на ребрах, осторожно ложится на диван. Радушную улыбку с его лица как ветром сдуло.
Я, продолжая таращиться в сторону гостиной, выговариваю:
– Что за херня здесь творится? – Нервы окончательно сдали, меня колотит.
– Смотрю фильм. Если ты будешь другом и нажмешь на «пробел», можем посмотреть вместе.
– Я не об этом…
– Я понял. Если ты о бабке, то… я же говорил: она не в себе.
Братец-фрик, скривившись от боли, принимает сидячее положение и освобождает для меня место на диване. Я устало опускаюсь рядом с ним, озираюсь по сторонам, фокусируюсь на его лице с проступившим почти черным синяком на скуле.
– Как давно она такая?
Братец скорбно на меня смотрит, икает и вдруг начинает ржать, как идиот:
– Ты что, повелась?.. Бабка своим психическим здоровьем любому фору даст! Единственный ее бзик – разговаривать с той фоткой! А чай с пирожками она для нас принесла!
– Но на кухне…
– Она снимает слуховой аппарат, когда готовит, – бережет его от воздействия повышенной температуры и влажности.
Пара
