в раннем детстве он показал себя лидером. Ему хотелось властвовать. Это был яростный зов юного сердца. Больше всего он любил изображать из себя шаха. А все начиналось так. Однажды во дворе дома Тимура, где мерно журчал простенький фонтан, они, мальчишки, играли в царей, полководцев и подданных, и заспорили, кто из них будет главным. Им было лет по восемь. Он и его товарищ Камал были заводилами в этой компании. С ними трудно было спорить. Подставляя лицо солнцу, Тимур едва заметно кивал. Он вдруг увидел себя на троне. «Отныне я буду царем! – гордо воскликнул он. – И называйте меня только так!» «А если я хочу быть царем?» – спросил его товарищ Камал. «Кто – ты?» – пренебрежительно кивнул на товарища Тимур. «Я!» – заносчиво вздернул голову тот. «Ты – царем?» – «Да, я». – И мальчик не менее гордо оглядел товарищей, которые уже почувствовали, что сейчас что-то будет. «Нет, – покачал головой Тимур. – Я могу тебя сделать визирем, Камал, или своим полководцем. Выбирай». «Царем!» – упрямо ответил тот. «Говорю: нет». «Да!» – ответил настойчивый Камал. Тимур помнил, как бешено застучало сердце. Как тяжело он задышал. «Безрассудный! – гордо и весело воскликнул он. – Как смеешь ты дерзить своему повелителю?» – «Кто повелитель – ты?! Сейчас я брошу тебя на землю!» Этот урок Тимур уяснил с детства: если говоришь – надо делать. Недолго думая, когда никто не ожидал, он сам бросился на товарища с кулаками и разом повалил того в песок. «Ты и за визиря моего не сойдешь – будешь моим слугой! А я буду тебя сечь, когда захочу! – Он хорошенько тряхнул сверстника и ударил его головой о землю. – А станешь сопротивляться, клянусь Аллахом, я велю отрубить тебе голову! – Другие мальчишки уже отступили. – Или сам отрублю ее! Слышишь меня, Камал? Слышишь?! Сам отрублю! – Опрокинутый навзничь мальчик бессильно сопел и дергался в железной хватке норовистого сверстника. – Ну же, признаешь меня царем?!» «Нет!» – шипел тот. Но Тимур еще сильнее встряхнул и ударил его о землю. А как сверкали его глаза – страстно, жестоко, одержимо! Словно все было взаправду! «Говори! Говори!» – с налившимся кровью лицом, словно маленький львенок, рычал он. «Признаю, Тимур! – обиженно и жалобно забубнил тот. – Отпусти! Признаю! Признаю!» Тимур вошел в раж и не сразу услышал его. «То-то же! – Тимур наконец слез со своего товарища. Встал, отряхнулся, подал тому руку. – Поднимайся. На этот раз я буду добр к тебе. Но визирем, Камал, тебе уже не быть, и уж точно не быть полководцем!»
Тимур помнил, как на эту громкую ссору вышла из дома его старшая сестра Кутлук Туркан. В руке она держала грозное оружие служанки.
– Вот что, цари и визири, если вы помнете мой цветник, я вам всем наподдам этой метлой! – Она была еще девушкой, но с твердым характером, достойным настоящего воина. – Слышишь меня, Тимур?
– Слышу, – красный лицом, еще дыша гневом, опустил глаза тот.
Он безмерно уважал и любил свою старшую сестру.
– Хорошо. А теперь выметайтесь со двора, бахадуры.