он сам. («Господи, она пошевелилась, это невозможно, она же мертва».)
Однако она пошевелилась. Она села и мрачно ухмыльнулась.
«Вот и все, мне конец. Вот так же и Эдвард погиб», – подумал он и почувствовал благодарность и облегчение. Слегка удивившись, что его руки не прошли сквозь призрачные медные ручки платяного шкафа, Джеффри открыл его, вытащил носки и белье. Неземной розовый свет по-прежнему наполнял спальню. Он натянул на себя что попало, хватая одежду без разбору, и вышел из спальни, затем спустился на первый этаж. Там, повинуясь импульсу многолетней привычки, он зашел в маленький офис, открыл шкафчик и взял оттуда два пузырька и два одноразовых шприца. Затем сел на вращающийся стул, закатал левый рукав, распаковал шприцы и положил один из них перед собой на металлическую поверхность стола.
Девушка сидела на залитом кровью сиденье автомобиля и ухмылялась ему сквозь оконное стекло. Она сказала: «Поторапливайся, Джон». Он проколол первым шприцом резиновую пробку пузырька с инсулиновым составом, наполнил шприц и ввел иглу в вену. Когда шприц опустел, он вынул его и бросил под стол в мусорную корзину; затем наполнил второй шприц раствором морфия из другого пузырька и ввел содержимое в ту же вену.
Скорее, Джон.
Никто из его друзей не знал, что он болен диабетом, и болен уже давно, лет десять; и никто из них не знал о пристрастии к морфию, владевшем им с того времени, когда он сам себе начал выписывать лекарства, – они лишь замечали, как последствия его ежеутренних процедур постепенно съедали его.
Взяв корзину с двумя шприцами на дне, доктор Джеффри прошел в приемную. Ровный ряд пустых кресел тянулся вдоль стены; на одном из них сидела девушка с красными разводами на лице и в разорванном платье. У нее изо рта потекла кровь, когда она сказала: «Скорее, Джон».
Он открыл шкаф, чтобы достать пальто, и удивился тому, что его рука действует. Кто-то за его спиной, казалось, помог ему продеть руки в рукава. Не глядя, он схватил шляпу с полки над вешалкой. Выходя из дома, он споткнулся на пороге.
2
Лицо улыбалось ему из окна лестничной клетки старого дома Евы Галли. «А теперь уходи, быстро». Неуверенно, как пьяный, он пошел по улице – ноги в домашних тапочках не чувствовали холода – и повернул в сторону центра. Джеффри ощущал присутствие того дома за своей спиной; в расстегнутом пальто, хлопающем полами по брюкам, и в жилете он дошагал до угла и вдруг мысленным взором увидел, что тот дом горит, весь объятый пламенем, сплошная стена огня грела его спину. Но обернувшись, увидел, что дом не горит, нет никакого пламени, никакой стены огня – все спокойно.
Итак, пока Рики Готорн и Сирс Джеймс сидели с Уолтом Хардести в фермерской кухоньке в ожидании кофе, доктор Джеффри – тощая фигура в рыбацкой кепочке, расстегнутом пальто, брюках от одного костюма, жилете от другого и в мягких домашних тапочках – проходил мимо фронтона отеля «Арчер». Отчасти он сознавал что делал, поскольку иногда отворачивался
