над самим собой, но все же я не мог удержаться и громко расхохотался.
Когда я пришел в большой дворец, то мне показалось, что маленькие люди избегают меня. Может быть, это было только продуктом моего воображения, но если это было так, то весьма возможно, что тут была какая-нибудь связь с моею попыткой разбить бронзовые двери. Впрочем, я ясно чувствовал, что они меня избегают. Однако я постарался не показывать этого и вообще не приставал к ним. Через день или два все снова вошло в обычную колею. Я сделал какие только мог успехи в изучении их языка и продолжал свои изыскания. Не знаю, был ли их язык действительно так прост или же я упускал из виду какие-нибудь тонкие оттенки, но только мне он казался состоящим только из конкретных имен существительных и глаголов. Отвлеченных терминов было мало, если только вообще таковые имелись в их языке. Отсутствовали также и образные выражения, фразы их были обыкновенно очень просты и состояли из двух слов, и я не мог ни составить, ни понять ничего, кроме самых простейших предложений.
Я постарался запрятать мысли о своей Машине и о бронзовых дверях Сфинкса как можно дальше, пока не накоплю достаточно познаний. Тогда я естественным путем вернусь к ним. Но вы понимаете, конечно, то чувство, которое все время удерживало меня вблизи того места, где я покинул свою Машину.
VIII. Объяснение
Насколько я мог судить, везде было такое же изобилие и такое же богатство, как в долине Темзы. С вершины каждого холма, на который я влезал, я видел такое же множество великолепных зданий, бесконечно разнообразных по материалу и стилю, видел такие же густые чащи вечно-зеленых растений, такие же усыпанные цветами деревья и древовидные папоротники. Местами отливала серебром извилистая лента реки, а вдали тянулись волнистые гряды холмов, исчезающие в прозрачной лазури неба.
Особенностью этого ландшафта, обратившего на себя мое внимание уже с самого начала, были круглые колодцы, достигавшие, как мне казалось, во многих местах довольно большой глубины. Один из этих колодцев находился как раз на тропинке, по которой я шел, когда поднимался на вершину холма во время своей первой прогулки. Как и все прочие колодцы, он был отделан по краям бронзой и защищен от дождя маленьким куполом. Сидя возле этих колодцев и всматриваясь в глубокую тьму, я ни разу не мог заметить ни малейшего блеска от воды или отражения в ней моей зажженной спички. Но из всех колодцев ко мне доносился какой-то странный звук, напоминающий стук больших машин. Я заметил по колебанию пламени спички, что внутрь колодца постоянно притекал воздух. Чтобы убедиться в этом, я бросил туда кусочек бумаги, и вместо того, чтобы медленно лететь вниз, бумага быстро завертелась и, увлеченная течением воздуха, исчезла из виду.
Спустя некоторое время я пришел также к заключению, что между этими колодцами и огромными башнями, разбросанными по склонам холмов, существует также известная связь, так как над этими башнями часто можно было заметить такое колебание воздуха, какое
