с которыми сражался, женщин, которых любил, города, в которых жил, одежду, которую носил. В его ушах звучал говор разных провинций, а в сердце чистая льдистая музыка. Это была Ветвь, любимая почти так же, как и та, которую убил Дый. Он понял, что уже получил помощь.
– Всея твари Содетелю, времена и лета во Своей власти положивый, благослови венец лета благости Твоея, Господи, − излилась из него молитва, странно, но торжествующе прозвучавшая под этим великим небом.
Трудный подъем очистил храм его существа. Начиналась новая эпоха борьбы и странствий. Облегченно вздохнув и перекрестившись, Варнава стал спускаться к пещере.
С виду она была нежилой, никаких следов у входа не было, из глубины тянуло сыроватым духом. Вход оплетали спускающиеся по скале вьющиеся растения, напоминавшие маленький зеленый водопад, отчего со стороны он казался меньше. Варнава раздвинул живую завесу. Темнота мгновенно ослепила его. И это было странно – в любой обычной темноте он видел все, что надо. Он замер, полностью отдавшись ощущениям, и понял.
Магия была плотной, добротно, но несколько неряшливо сплетенной. Так работал только один известный ему Продленный. Варнава сделал шаг, другой, это было тяжело, но не невозможно. Глаза по-прежнему ничего не видели, однако ноги ступали довольно уверенно. Продвигался не спеша. Проход шел под уклон, чем дальше, тем круче. Одновременно становился уже – Варнава ощущал это, все чаще натыкаясь плечами на торчащие выступы. Наконец, превратился в узкую трубу, ведущую почти вертикально вниз. Если бы не сверхчувственное восприятие, Варнава, пожалуй, провалился бы. Вместо этого стал спускаться, упираясь спиной и ногами. Длилось это долго, достаточно, чтобы Варнава понял, что уже практически достиг подножья горы и посетовал на превратности судьбы, гоняющие его вверх и вниз. Но спуск кончился, проход постепенно выравнивался и расширялся. Вскоре Варнава опять шел. Более того, он начинал видеть. Это был длинный прямой коридор, сыроватый, душный, но вполне проходимый. Пещера была «живой», о чем свидетельствовали капли, свисающие со сталактитов. Последние присутствовали в количествах умеренных. Создалось даже впечатление, что проход был расчищен, а те известковые сосульки, что остались, пощадили исключительно из эстетических соображений.
Чувствовалось, что путь вот-вот подойдет к концу. Неясные сполохи все чаще играли на сталактитах, и торчали они под небольшим углом, что свидетельствовало о имеющей здесь место тяге. Он и сам уже ее чувствовал – легчайшее дуновение порой неуловимо проскальзывало по лицу. Проход все расширялся, впереди заплясал неверный свет. Он вырывался из обширного помещения, в которое упирался пройденный коридор. Варнава сделал несколько шагов, и вот что он увидел:
Мехом пещеры пол покрывает
Мха серебристый ковер.
Сотни лампад темноту разгоняют
В недрах волшебных гор.
Блеск драгоценностей видеть здесь можно:
Золото,
