рты. Здесь бурлила подлинная, неприкрытая страсть, эта любовь падшего человечества. А за неистовыми людьми поспешали окрестные звери и птицы, покорные воле госпожи своей.
После таких экскурсий они возвращались домой опустевшие, часто подолгу сидели в огромной квартире Гария, в звенящей тишине, не оскверненной бормотанием телевизора и вульгарным электрическим светом. Просто молчали, переживая близость друг друга, как купание в потоках космических сил. Казалось, ничто больше не было им нужно. Возможно, это было правдой. Или чем-то, похожим на правду.
Потом случился тот день.
Подъезжая к элитному офису, аренда которого пожирала фигову тучу бабла, он сразу почуял опасность. Дело было не в отсутствии на входе охраны – буквально все вокруг переполнялось миазмами боли и смерти. Он выскочил из машины и внимательно оглядел тревожно пустую улицу, но сразу понял, что опасность угнездилась внутри здания. По−кошачьи пригнувшись, рванул тяжелые двери, которые легко поддались. Внутри царил кошмар. Полированные плиты пола покрывала корка стынущей крови, валялись обрывки одежды, осколки стойки вахтера, и – части тел. Комфортабельно приглушенного цвета пластик покрывали отвратительные липкие пятна. Большой участок потолочного покрытия был словно бы вырван страшным ударом огромной конечности.
Стояла вязкая тишина. Игнорируя лифт, он бросился к пожарному входу, сорвал с замка дверь и по узкой лестнице взлетел на второй этаж. Там было еще хуже. Весь этаж представлял собой большой зал, разделенный легкими перегородками – Гарий Петрович предпочитал западный стиль. Только в дальнем конце была стена и ведущие в приемную двери – место Майи. За ее спиной другие двери вели в его собственный кабинет. Сейчас все перегородки были перевернуты, столы и офисная техника разбиты в куски. Он поразился, как много крови скрывалось в телах его сотрудников. Они были здесь все – в виде искореженных фрагментов. С некоторых пор Орион испытывал жгучую печаль от смерти Теней, хотя знал, что она никогда не бывает окончательной, пока в Стволе существовал Краткий держатель их общей бессмертной души. Но, сливаясь с прототипом, Тень уходила безусловно и навсегда. То же самое случалось, когда рождался Продленный – его Тени во всех Ветвях исчезали, составляя единое существо. Сейчас Орион остро ощущал: смерть в Ветвях – зло не меньшее, чем в Стволе, и чувствовал, что несет бремя вины за призрачные жизни, аннулированные его рождением как Продленного.
С останков компьютера на него недоуменно глядела грубо оторванная голова разведенной бухгалтерши. Была влюблена в шефа с первого своего дня в фирме, напилась на его свадьбе до полного невразумления, на почве разбитого сердца окатила жениховский смокинг минералкой. Майя до сих пор смеялась, вспоминая тот эпизод. Как ни странно, сложная прическа бухгалтерши сохранилась в идеальном порядке. Фактурного тела несчастной дамы поблизости не наблюдалось.
Разумеется,
