бороду. Ссорится с княгиней он не хотел.
– Нету Они… вместе с другими невестками пошла на посиделки к ткачихе Славунье. Подолом крутить и песни петь, блядина молодая.
– Держи, сволочь! – обогнув мужика, Василиса кинула за калитку, во двор, выдолбленную полукругом из полена колодку. – И завтра Оня должна быть на смотринах, с приданым на прилавке.
Пока сёстры шли к колодцу, мимо проехали двое саней. Не такие, как в Явидово, немного короче и расписаны другими узорами.
В первых санях правил лошадью мужик, а за ним сидели баба и две девицы. Вторыми санями, гораздо интереснее, с впряженной лошадью песочного окраса, богато расписанные знаками Мокоши и птицами, и загруженными сверх меры, правила хмурая и на редкость пригожая женщина. Рядом сидела заплаканная девушка, прижимавшая варежку к носу и к глазам. Совсем молоденькая. Не красавица, но милая. Ещё в санях лежали связанные две овцы. В клетках спали куры и утки.
– Гляньте, гляньте, невест привезли, ой привезли, ой нас замуж не возьмут, – заливисто рассмеялась Дива.
– Откуда они? – улыбнулась Мила.
Василиса ничего не сказала, с неприязнью глядя на соперниц.
– Первые из Корзово, – донесся сзади женский голос. – Соседка моя бывшая, дочек везёт. А вторые сани я не знаю.
Сестры обернулись. За ними спешила за водой Рыжая Рута, держа в левой руке вёдра и помогая правой, с коромыслом, не упасть на сколькой дороге. Молодка видная, с рыжим цветом волос, с длинными бровями, румяная, с яркими губами и с утра в расшитом тулупе.
У колодца толпились и бабы, и мужики.
– Я тоже пойду на смотрины, интересно, что принесут невесты. – Тётка Пчела, переливала воду из колодезного ведра в свои вёдра, стоящих в салазках, одно за другим, снова и снова крутя поворотное бревно с цепью. – Работницы в доме нужны, я уже еле ползаю от усталости. Одна горбачусь на всех мужиков. Надоело.
И она, закрыв крышками вёдра, потащила салазки за собой.
Дива, Мила и Вася в разговор не вступали, не выросли ещё для обсуждения взрослых бабских сплетен и слушали молча.
– Все девицы, как девицы, приданое завтра выложат, – веселилась толстая Тихомира, стоящая рядом с такой же Ладимирой. – А Василиса принесёт подстреленную лису.
– Зачем лису? – Смеялась Рыжая Рута. – Их сейчас стрелять нельзя, с приплодом они. Принесёт зайца-беляка по всей шкуре плешивого.
Василиса слушала, тихо улыбаясь и думала: «Правильно бабы говорят. Ну, принесут все девушки приданое, а я чем удивлю?»
– Смотри, куда расписные сани завернули, – с удивлением прокричала Ладимира. – К Щуке-вонючке. Разве у неё есть родственники?
Бабы наблюдали, как во двор неприятной соседки заезжали сани. И кобыла, запряженная в них, песочного окраса, была незнакомая. Ворота в заборе Щуки никогда не закрывались, ей было лень их подправить.
– Была у неё младшая сестра, в Сукромлю от Щуки и матери сбежала. Вернее, они её обменяли на свою жратву. Давно. – Вспоминала
