после непродолжительного отдыха нуждалась во вторичном полете и приземлении. Это было в наши обычные ночи, а в первую мы носились по вселенной четыре раза.
Моя Елена Владимировна всегда летала с чувством, с удовольствием, с толком и расстановкой, но делала это только один раз. После чего садилась ко мне в космолет чисто за компанию. Посадка у нее всегда протекала бурно. До тех пор, пока я был внимателен и ласков, шептал преподавателю в ушко, как люблю ее, называл Леночкой, бредил про то, как я обожаю ее плечики, грудь, животик, ножки и врата тропического рая, – до тех пор, пока кипела энергия, она отдавалась мне полностью и разрешала проделывать с ней разные штуки. Хотя далеко не все.
Весной я прошептал Леночке на ушко, что хотел бы слетать на звездочку еще раз, но только… прошу ее перевернуться и встать на колени.
– Как это? О чем ты, милый?
По ее голосу я мог догадаться, что она все поняла, но почувствовала приятную стыдливость. Я решил рискнуть:
– Ты полетишь на звездочку собачкой.
– Что ты такое говоришь, Ванечка? Нет, ни за что!
Я с легкостью приподнял и перевернул ее податливое тело.
– Мне стыдно, – только и прошептала Елена Владимировна, когда я заставил ее, стоящую ко мне спиной на коленях, опуститься на грудь, развести ноги и прогнуть гибкую поясницу.
– Тебе стыдно? Ах ты, распутница!
В самом деле! Вся прелесть ее обворожительного бесстыдства с прекрасными ягодицами была перед моими глазами. Пионер набросился на беззащитную женщину – погрузился в нее весь, вынырнул, очумелый и мокрый, и принялся яростно терзать. «Э! Э! Уэ! Уэ!» – только и могла произнести опозоренная Елена Владимировна. Что здесь осталось от доцента Соболь? Шлюха, которую имели раком… собачкой, простите. Я редко издаю стоны. Но в тот раз мне, наверное, удалось проникнуть в самые потаенные недра Елены Владимировны – там так было хорошо, что в момент приземления у меня как будто помутился рассудок.
– Ты стонал, милый, – сообщила Елена шепотом, когда отдыхала у меня на плече, а я нежился теплом ее тела.
– Я буду контролировать свои эмоции.
– Не надо. Все хорошо. Я люблю тебя, Ванечка. А я в самом деле распутная?
– Что ты, Леночка! Это я так… для красного словца.
– Наверное, я все-таки развратная женщина.
– Наоборот, ты слишком целомудренна. Я как раз хотел бы тебя немного развратить.
– Не надо. Нам и так хорошо. Разве нет?
– Ты права. Тысячу раз права. И я тебя очень люблю.
Да, мне хотелось проделывать с ней разные штуки, о которых имел представление из прошлых моих уроков и благодаря воображению, но тут я особо не продвинулся. Собачку Елена Владимировна освоила блестяще. Ножки закидывала тоже на «отлично». Неплохо скакала на мне. Ну вот, пожалуй, и все, если не брать во внимание незначительные
