Это ниже нашего достоинства! Потерпи, мой дорогой! Я буду твоей! Я обещала это и слово сдержу! Мы будем любить друг друга душой и телом очень долго! Всегда! Ты готов к этому?»
«Да, Леночка! Я буду ждать минуты наивысшего счастья столько, сколько потребуется! Но я уже счастлив! Я готов любить тебя и быть тебе преданным всю мою оставшуюся жизнь!»
Новый год встретил дома с родителями, хотя Божена предлагала отмечать вместе. После Рождества мы с Еленой Владимировной перешли на ты. Мы встретились, как обычно, на кафедре русского языка. Елена Владимировна преподнесла красиво упакованный новогодний подарок.
– Вот, Ванечка. Это термическое белье. У нас климат суровый. Береги себя, пожалуйста.
Я был растроган, долго целовал ей руки. А через неделю подарил Елене Владимировне хорошие перчатки, рассчитанные градусов на двадцать. Тогда же и договорились, что на людях – «Иван» и «Елена Владимировна», наедине – «Елена», «Лена» и даже «Леночка». Ванечкой она меня уже давно называла.
И вот наконец в одной из эсэмэсок Елена Владимировна внезапно сообщила мне адрес, по которому я должен был явиться на следующий день в назначенное время. Сообщение заканчивалось так: «Я люблю тебя, Ванечка! Завтра я буду твоей».
Я не волновался, как раньше, не спешил, не задавал себе идиотские вопросы, мол, с чего начинать и как подступиться. Я как будто плыл по течению спокойной глубоководной реки.
А вот Елена Владимировна немного тревожилась. Щеки у нее пылали. Я обнял ее, попросил успокоиться, уверил, что все будет хорошо. Откуда во мне такая сила духа взялась? Не знаю.
Это была однокомнатная квартира ее младшей незамужней сестры, высококлассного программиста, которая часто ездила в командировки, включая Ближнее и Дальнее Зарубежье. Со слов Елены Владимировны, никто так хорошо не понимал ее, как родная сестра.
Мы с Еленой Владимировной долго пили ритуальный чай. Шампанского или вина у нас на кухонном столе не было, потому что мы оба в этом не нуждались. Даже малая доза спиртного могла отвлекать друг от друга. Эйфории и без градусов хватало. Наконец Елена Владимировна… Нет, не так. Потом Елена Владимировна снова запылала легким румянцем и велела мне пойти в ванную, принять душ, затем лечь в постель и ждать ее.
Вот не помню сейчас, в чем была одета Елена Владимировна, когда мы чаевничали на кухне. К постели же подошла в белом пушистом халате, присела на край… не хочу употреблять слово «кровать»; «постель» – это всегда звучит двусмысленно и приятно… присела на край нашего с ней совместного ложа, и мы какое-то время смотрели друг другу в глаза. Падал приглушенный свет от бра, но Елена Владимировна попросила дозволения и его выключить. И поскольку мои глаза в первый миг не привыкли к темноте, я не мог разглядеть в деталях, как она скинула халат и легла под наше общее с ней легкое одеяло с другой стороны.
В широкой постели она лежала на некотором расстоянии от
