Монреаль. По стеклу беспрестанно скользили дождевые капли, и казалось, будто город находится под водой.
Гамаш сцепил руки за спиной, чувствуя, как у него внутри все холодеет. Он снова видел перед собой ту анимацию. О том, как огромная часть Квебека соскальзывает в Вермонт. Отправленная туда потоком воды и боязнью принять неправильное решение.
– «Все, что туманит разум и мучит», – продекламировал он.
– «Моби Дик»[20], – откликнулась Лакост. – Учили в университете.
– Точно, – сказал Гамаш, поворачиваясь к ней. – Никак не мог вспомнить, откуда это.
– А к чему вообще вспоминать?
– Эти слова произнес кое-кто на совещании.
– Не вижу в этом ничего хорошего, – сказала Изабель Лакост, когда они вошли в кабину лифта. – Едва ли они вселяют оптимизм.
– Да уж.
Глава одиннадцатая
Через сорок минут они остановились на подъездной дорожке у аккуратного бунгало в центре Сент-Агата.
С подъездной дорожки было видно, что озеро еще затянуто льдом. Но кое-где лед уже вздыбился. Кабинки для подводного лова были покинуты, а хоккейную площадку в двадцати футах от берега рассекала посередине огромная трещина.
Лед на озере Лак-де-Сабль взламывался. По-видимому, это произошло быстро и застало местных жителей врасплох.
Даже отсюда был слышен треск и грохот. В толстом льду образовывались новые трещины.
Таяние продвигалось на север. Быстрее, чем они думали. И определенно быстрее, чем они надеялись.
Гамаш сунул руки в карманы и вобрал голову в плечи, защищаясь от ветра.
Они находились в Лаврентийских горах, и здесь было значительно холоднее. То, что южнее падало на землю в виде дождя, здесь превращалось в ледяную крупу. А вскоре, подумал он, прольется ледяным дождем.
Им нужно поторопиться, если они хотят без проблем добраться до дома.
Старший инспектор Гамаш достал телефон и запросил сведения о взломе льда. Он отключился как раз в тот момент, когда в дверях дома появился человек.
Омер Годен явно ждал их. Он вышел из дома, но резко остановился и поднес руки к лицу.
– Фред, – сказал он.
Увидев месье Годена, Фред выскользнул наружу из машины. Мужчина упал на колени и обнял собаку.
Потом он встал и отер лицо. Поворачиваясь к Гамашу, протянул руку:
– Спасибо, спасибо, что приехали. Я отец Вивьен.
Не месье Годен, отметил Гамаш. Не Омер. А отец Вивьен. Теперь он так назывался. Возможно, он назывался так со дня рождения своего единственного ребенка.
– Арман Гамаш. Мы говорили по телефону.
– Да. Я оставался здесь, как вы и предлагали. Но она не звонила.
Месье Годен вгляделся в лицо Гамаша, ожидая какого-нибудь утешения. Уверений в том, что она еще позвонит.
Но Арман Гамаш молчал.
Омер посмотрел вниз. На собаку. Его плечи
