этот момент чей-то голос, который я безошибочно определил как голос Вольфсхайма, крикнул: «Стелла!» из-за двери.
– Оставьте записку с вашим именем на столе, – быстро сказала она. – Я передам ее ему, когда он вернется.
– Но я ведь знаю, что он здесь.
Она сделала шаг в мою сторону и от негодования стала руками гладить себя по бедрам.
– Вы, молодые люди, думаете, что можете бесцеремонно вторгаться сюда, когда вам вздумается, – начала ругаться она. – Нам это уже начинает надоедать. Если я говорю, что он в Чикаго, значит, он в Чикаго.
Я назвал имя Гэтсби.
– О! – Она вновь осмотрела меня с ног до головы. – Так вы… как ваше имя?
Она исчезла за дверью. Через мгновение Мейер Вольфсхайм стоял с торжественным видом на пороге, протягивая ко мне обе руки. Он ввел меня за руку в свою контору, заметив почтительным голосом, что это печальное время для всех нас, и предложил мне сигару.
– Моя память возвращает меня к тому времени, когда я впервые встретил его, – сказал он. – Молодой майор, только что из армии, весь в орденах, которые он получил на войне. Он был настолько беден тогда, что вынужден был ходить везде в своем мундире, так как не мог позволить себе купить обычную одежду. Первый раз я увидел его, когда он пришел в штаб-квартиру Уайнбреннера на Сорок третьей улице и попросил дать ему какую-нибудь работу. Он не ел ничего уже несколько дней. «Пошли со мной, пообедаем», – сказал я. Он съел более чем на четыре доллара за полчаса.
– Это вы помогли ему начать бизнес? – поинтересовался я.
– Помог начать?! Да я сделал его!
– О!
– Я сделал его буквально из ничего, вытащил из подворотни. Я сразу увидел, что это воспитанный молодой человек приятной наружности, а когда он сказал мне, что учился в Оггсфорде, я понял, что смогу найти ему хорошее применение. Я помог ему вступить в Американский Легион, и он там был на высоком счету. Почти сразу после того он выполнил кое-какую работу для одного моего клиента из Олбани. Мы были с ним в одной упряжке во всем, – он поднял вверх два узловатых пальца, – всегда вместе.
Мне стало интересно, имело ли это партнерство отношение к скандалу с Мировой лигой в 1919 году.
– Теперь его уже нет в живых, – сказал я через некоторое время. – Вы были его ближайшим другом, поэтому я уверен, что вы захотите придти на его похороны сегодня вечером.
– Хотелось бы придти.
– Ну, так приходите тогда.
Волосы в его ноздрях слегка шевельнулись, и глаза наполнились слезами, когда он отрицательно покачал головой.
– Нет, придти я не могу: я не могу впутываться в это, – сказал он.
– Здесь не во что впутываться. Все ведь уже кончено.
– Когда убивают человека, я стараюсь никогда и никаким боком не впутываться в это. Я держусь в стороне. Когда я был молод, все было иначе: если умирал какой-то мой друг, – неважно, при каких обстоятельствах, – я
