ты так побледнела? Того гляди в обморок упадешь!
– Я? Нет-нет, все хорошо.
Но голос мой дрогнул. Несколько минут мы прошли, не разговаривая. Парванэ что-то обдумывала.
– Что такое, Парванэ? Ты в порядке?
И она взорвалась, как праздничная петарда. Громче обычного она крикнула мне:
– Ты подлая! Ты хитрая, а я оказалась дурой. Почему ты мне ничего не сказала?
– О чем не сказала? Говорить-то не о чем.
– Как же! Вы двое – между вами что-то происходит. Этого разве что слепой не заметит. Скажи правду: как далеко вы зашли?
– Как ты можешь?
– Прекрати! Не прикидывайся тихой мышкой! Ты на все способна! Обвязываешь голову платком, а сама завела интрижку! Обдурила меня! Я-то думала, он каждый день меня поджидает! Коварная! Теперь я понимаю, почему советуют остерегаться людей из Кума. Ты даже мне, лучшей подруге, ничего не сказала. Я тебе все рассказываю, тем более важные вещи.
В горле у меня застрял ком. Я схватила Парванэ за руку и слезно ее просила:
– Поклянись, пожалуйста, поклянись, что никому не скажешь. И не разговаривай так громко на улице, это неприлично. Тише, люди услышат. Я поклянусь жизнью отца. На Коране поклянусь: ничего между нами нет.
Но Парванэ неслась, словно разбушевавшаяся река, и с каждой минутой гнев ее возрастал:
– Ты предательница. Ты написала в моем альбоме, что о таком и не думаешь, что тебе важна только учеба, а мужчины – ни в коем случае, они плохие, о таких вещах говорить нельзя, это грех…
– Умоляю тебя, остановись! На Коране поклянусь: ничего между нами нет!
Мы были уже возле ее дома. Я не выдержала, заплакала. Мои слезы утихомирили Парванэ, их влага загасила пламя ее гнева. Она сказала мне, уже помягче:
– Что же ты плачешь? Да еще на улице! Я обиделась, потому что ты скрывала это от меня! Зачем? Я же тебе все рассказываю.
Я поклялась, что она моя лучшая подруга, у меня нет и не будет тайн от нее.
Мы с Парванэ вместе проходили через все стадии влюбленности. Она так же переживала, как я, и все время спрашивала: “А что ты сейчас чувствуешь?” Увидев, что я задумалась, она говорила: “Скажи мне, о чем ты думаешь?” И я рассказывала ей свои фантазии и тревоги, на что я надеялась, чего страшилась в будущем, в особенности как я боялась, что меня выдадут насильно замуж за другого. Парванэ закрывала глаза и восклицала: “О, как поэтично! Так вот что такое любовь! Но я не так чувствительна, как ты. Иногда то, что говорят и делают влюбленные, кажется мне смешным. И я никогда не краснею. Как же я пойму, что влюблена, когда настанет мой черед?”
Прекрасные, живые осенние дни пролетели быстро и унеслись вместе с ветром. Мы с Саидом так и не обменялись ни словом. Но теперь, когда мы с Парванэ проходили мимо аптеки, он всякий раз почти беззвучно шептал: “Привет!”, и сердце в моей груди срывалось и падало, как спелый плод в корзину.
Каждый день Парванэ узнавала о Саиде что-то новое. Он приехал из Резайе, там оставались его мать
