вид, что не понимает, переспросил мужчина.
– Каким образом родителям Вилмы, как я понял, обычным крестьянам, удалось так «помочь» дочери, что она влет получила и прописку, и квартиру в Городе у Моря? На сегодняшний день, насколько мне известно, это не так-то просто. Может, я чего-то не знаю? Может, мы живем в разных странах? По разным законам?
– Пока в одной, – ухмыльнулся мужчина: – Я собственно сразу понял, что что-то тут не чисто, но спорить с братом и его, – мужчина ухмыльнулся: – батрачкой, которая возомнила себя его женой, не стал. Мне это не интересно и не нужно, – добавил: – От меня Вы чего хотите?
– Хочу узнать адрес, по которому живет эта дура и мой сын.
– Я не могу дать Вам адрес. Меня просили этого не делать.
– Я все равно узнаю. Все равно увижу сына. Думаю, ни Вам, ни Вашему брату не захочется привлекать внимание к своим персонам в таком тихом городке. А я поспособствую привлечению. Вы получите такой скандал, что мало не покажется! Так что в Ваших интересах дать мне адрес. А о том, что я получил его от Вас, я Ляле не скажу.
– Кто такая Ляля? – мужчина удивлёно приподнял брови.
– Вилма ваша, мать её. Полжизни «лялькой» проходила, вот – Вилмой заделалалсь. Ну да это не важно. Дадите адрес, или придется у других просить его узнать?
Мужчина протянул листок с написанным адресом.
***
Машина притормозила у забора, огораживающего немалый шмат земли.
В глубине двора стоял большой приземистый дом, чуть дальше виднелись еще несколько построек. Часто гостивший у деда на хуторе, Митя понял, что это коровник, курятник, и что там еще нужно, без чего в личном хозяйстве – никуда.
Землю прикрывал ноздреватый снежок, не успевший полностью растаять, как в центре города. Собственно усадьба эта и находилась не далеко от центра. Здесь все было каким-то «скученным». Даже не поймешь сразу – это еще город, уже пригород, или и вовсе деревня.
Митя вошел в пустующий двор. По расчищенной дорожке направился к дому, когда увидел, как из одной их хозяйственных построек вышла его бывшая жена.
Ляля сразу увидела Митю. Как-то засуетилась, замельтешила, словно не зная, что делать и куда бежать. Этот «перепуг» был вызван вовсе не страхом перед бывшим мужем. Уж Ляля «своего» Митю знала хорошо, и понимала, что он не причинит ей никакого вреда. Ляле, на наряды которой Митя никогда не жалел денег, было стыдно за свой внешний вид.
Босые ноги, всунутые в кирзовые сапоги, минимум на три размера больше, покрытые мурашками от холода, торчали из-под замызганной юбки до колена, цвет которой можно определить только одним словом – бурый. На плечи была накинута фуфайка. На голове – такой же замызганный, истертый платок, завязанный узлом под подбородком. В руках, давно забывших о маникюре, Ляля держала пустые ведра, от которых попахивало то ли кормом для свиней, то ли пойлом для телят. В животноводстве Митя был не силён, определить так сразу не смог, да и зачем?
Но Ляля быстро взяла себя в руки. Глянула на окна дома, словно ища за ними
